— В самом деле? — удивилась Андре. — Как странно!

Постепенно прекрасное лицо молодой женщины, столь изменившееся при звуке этого рокового имени, вновь прояснилось, как небо после бури, и лишь редкие нервические волны еще пробегали по нему — так гаснут последние отблески грозы на горизонте.

— Жильбер, — повторила она, — не знаю…

— Да, да, Жильбер, — повторила королева. — Подумайте, вспомните, милая Андре.

— Но, ваше величество, — сказал граф, — быть может, всему виной случайность и имя это незнакомо графине?

— Нет, — возразила Андре, — нет, я его слышала. Это имя ученого человека, искусного лекаря; он прибыл, кажется, из Америки, где сдружился с господином де Лафайетом.

— И что же? — спросил граф.

— Что же? — непринужденно повторила Андре, — я с ним не знакома, но говорят, что это человек весьма почтенный.

— В таком случае, — снова вмешалась королева, — откуда такое волнение, дорогая графиня?

— Волнение! Разве я была взволнована?

— Да, похоже, вам было мучительно больно произносить это имя.

— Вероятно, вот что произошло: в кабинете короля я увидела человека в черном, с суровым лицом, который говорил о мрачных и ужасных вещах: он с устрашающими подробностями рассказывал об убийстве господина де Лонэ и господина де Флесселя. Я испугалась и, как вы видели, лишилась чувств. Наверное, поэтому, очнувшись, я и произнесла имя этого господина — Жильбер.

— Вероятно, — согласился граф де Шарни, явно желая прекратить допрос. — Но теперь вы успокоились, не правда ли?

— Совершенно успокоилась.

— Тогда я попрошу вас об одной услуге, господин граф, — сказала королева.

— Я в распоряжении вашего величества.

— Пойдите к господам де Безанвалю, де Брольи и де Ламбеску и передайте им, чтобы их войска оставались там, где находятся. Завтра король решит в совете, как быть дальше.

Граф поклонился, но уходя бросил взгляд на Андре.

Этот взгляд был полон участливого беспокойства.

Он не ускользнул от королевы.

— Графиня, — спросила она, — вы не вернетесь со мной к королю?

— Нет, нет, государыня, — поспешно ответила Андре.

— От чего же?

— Я прошу позволения вашего величества пойти к себе: после этих волнений мне нужен отдых.

— Послушайте, графиня, будьте откровенны, между вами и его величеством что-то произошло?

— О, ничего, ваше величество, решительно ничего.

— И все же, скажите мне… Король ведь не всегда щадит моих друзей.

— Король, как всегда, весьма милостив ко мне, но…

— Но вы предпочитаете с ним не видеться, не так ли?.. Без сомнения, граф, за всем этим что-то кроется, — заметила королева с притворной шутливостью.

В это мгновение Андре метнула на королеву такой выразительный, такой умоляющий, такой недвусмысленный взгляд, что та поняла: пора прекратить это маленькое сражение.

— Хорошо, графиня, — сказала она, — пусть господин де Шарни выполняет мое поручение, а вы ступайте к себе или оставайтесь здесь, как вам будет угодно.

— Благодарю вас, ваше величество, — обрадовалась Андре.

— Ступайте же, господин де Шарни, — сказала Мария Антуанетта и увидела, как по лицу Андре разливается выражение признательности.

Граф не заметил или не захотел заметить этого выражения; он взял жену за руку и поздравил с тем, что к ней вернулись силы и на щеках заиграл румянец.

Затем, с глубоким почтением поклонившись королеве, вышел. Но на пороге он встретился глазами с Марией Антуанеттой.

Взгляд королевы говорил: "Возвращайтесь скорее".

Взгляд графа отвечал: "Вернусь сразу, как только смогу".

Что до Андре, она со стеснением в груди, с замирающим дыханием следила за каждым шагом мужа.

Граф де Шарни медленно и чинно шел к дверям. Казалось, Андре безмолвно подгоняет его; вся воля ее сосредоточилась на одной мысли: заставить графа скорее уйти.

Поэтому, как только двери за ним затворились, как только он скрылся из виду, силы оставили Андре; лицо ее побледнело, ноги подкосились и она упала в ближайшее кресло, шепча извинения за грубое нарушение этикета.

Королева подбежала к камину, взяла флакончик с нюхательной солью и поднесла к лицу Андре, но на сей раз та пришла в себя не столько благодаря заботам королевы, сколько благодаря своей силе воли.

В самом деле, в отношениях между двумя женщинами было нечто странное. Казалось, королева расположена к Андре, а Андре питает к королеве глубокое уважение, и все же в иные мгновения они казались не благосклонной госпожой и преданной служанкой, но врагами.

Поэтому мощная воля Андре, как мы уже говорили, быстро вернула ей силы. Она встала, почтительно отвела руку королевы и, склонив перед ней голову, спросила:

— Ваше величество, вы позволите мне удалиться?..

— Да, конечно, вы вольны поступать как вам угодно, дорогая графиня; вы же прекрасно знаете, я не требую от вас соблюдения этикета. Но вы ничего не хотите мне сказать перед уходом?

— Я, ваше величество? — удивилась Андре.

— Вы, конечно, кто же еще.

— Нет, ваше величество; о чем мне говорить?

— Об этом господине Жильбере, чей вид вас так испугал.

Андре вздрогнула, но только молча покачала головой.

— Если так, я вас более не задерживаю, дорогая Андре; вы свободны.

И королева сделала шаг к двери, ведущей в будуар, смежный с ее покоями.

Андре, сделал королеве безукоризненный реверанс, пошла к другой двери.

Но в то мгновение, когда она собиралась ее открыть, в коридоре раздались шаги и чья-то рука легла на ручку двери с внешней стороны.

Послышался голос Людовика XVI, перед отходом ко сну отдающего приказания камердинеру.

— Это король! Ваше величество! — воскликнула Андре, отступив на несколько шагов назад. — Это король!

— Ну и что? Да, это король, — сказала Мария Антуанетта. — Вы так его боитесь?

— Ваше величество, во имя Неба! — взмолилась Андре. — Я бы не хотела столкнуться с королем, я бы не хотела предстать перед ним, по крайней мере, сегодня вечером; я умру от стыда!

— Но вы мне откроете наконец…

— Все, все, что ваше величество прикажет. Только спрячьте меня.

— Пройдите в мой будуар, — сказала Мария Антуанетта, — и подождите там, пока король уйдет. Не беспокойтесь, заключение ваше будет недолгим: король никогда здесь не задерживается.

— О, благодарю вас! Благодарю вас! — воскликнула графиня.

Она бросилась в будуар и исчезла в то самое мгновение, когда король открыл дверь и показался на пороге.

Королева, бросив быстрый взгляд кругом, выслушала приветствие мужа и приветливо поздоровалась с ним.

Король протянул ей руку.

— Какому счастливому случаю, — спросила Мария Антуанетта, — обязана я удовольствием вас видеть?

— Действительно случаю, как вы совершенно верно изволили заметить, сударыня; я встретил Шарни, который сообщил мне, что идет передать от вашего имени всем нашим воякам, чтобы они сидели смирно. Я так обрадовался вашему мудрому решению, что не мог пройти мимо ваших покоев, не поблагодарив вас.

— Да, — сказала королева, — я действительно подумала и решила, что лучше вам оставить войска в покое и не подавать повода к междоусобным войнам.

— Ну что ж! В добрый час, — ответил король, — я рад, что вы придерживаетесь такого мнения. Впрочем, я знал, что сумею вас убедить.

— Ваше величество видит, что вам нетрудно было бы добиться цели, ибо я пришла к такому решению и сама.

— Прекрасно! Это доказывает, что вы не лишены благоразумия, а когда я выскажу вам некоторые свои соображения, вы станете еще благоразумнее.

— Но если мы и так одного мнения, государь, то стоит ли их высказывать?

— Будьте покойны, сударыня, я вовсе не хочу вступать с вами в спор; вы хорошо знаете, что я так же не люблю спорить, как и вы: давайте просто побеседуем. Скажите, разве вам не приятно, когда мы время от времени говорим о делах Франции, как добрые супруги беседуют о семейных делах?