Когда он заметил в ста шагах от себя длинный ряд крыш, когда он поднял глаза на вековые вязы, склонявшие свои верхушки к дымящимся старым трубам, когда он услышал далекое блеяние и мычание скотины, ворчание собак, скрип катящихся повозок, — он поправил каску на голове, проверил, крепко ли пристегнута драгунская сабля на боку, и постарался принять бравый вид, подобающий влюбленному и солдату.

Ему это удалось — поначалу никто не узнал его.

Работник поил лошадей у пруда; услышав шум, он обернулся и сквозь листву лохматой ивы заметил Питу, вернее, каску и саблю.

Работник застыл от изумления.

Поравнявшись с ним, Питу окликнул его:

— Эй, Барно, день добрый, Барно!

Работник, видя, что каска и сабля знают его имя, снял шапку и выпустил из рук поводья лошадей.

Питу с улыбкой прошествовал мимо.

Но это не успокоило работника: добродушная улыбка Питу была скрыта под каской.

Меж тем через окно столовой воинственного пришельца увидела мамаша Бийо.

Она вскочила со стула.

В то время в деревнях все были в тревоге. Ходили страшные слухи; рассказывали о разбойниках, вырубающих леса и травящих посевы.

Что означал приход этого солдата? Явился он как враг или как друг?

Мамаша Бийо окинула Питу взглядом с головы до пят, она никак не могла понять, почему при такой великолепной каске на нем крестьянские штаны, и колебалась между подозрениями и надеждой.

Неизвестный солдат вошел в кухню.

Мамаша Бийо сделала два шага навстречу. Питу, не желая уступить ей в учтивости, снял каску.

— Анж Питу! — воскликнула она. — Анж пришел!

— Добрый день, госпожа Бийо, — сказал Питу.

— Анж! О, Боже мой! Кто бы мог подумать; ты что же, завербовался в солдаты?

— Хм! Завербовался! — произнес Питу и снисходительно улыбнулся.

Потом огляделся вокруг, словно кого-то искал.

Мамаша Бийо улыбнулась: она угадала, почему Питу озирается.

— Ты ищешь Катрин? — спросила она напрямик.

— Да, госпожа Бийо, я хочу засвидетельствовать ей свое почтение, — отвечал Питу.

— Она развешивает белье. Ну, садись, погляди-ка на меня, рассказывай.

— С удовольствием, — сказал Питу. — Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, госпожа Бийо.

И Питу пододвинул себе стул.

В дверях и на ступенях лестницы столпились служанки и работники, привлеченные рассказом конюха.

Каждый раз, как приходил новый человек, слышался шепот:

— Это Питу?

— Да, это он.

— Ну и ну!

Питу обвел старых друзей дружелюбным взглядом. Едва ли не для каждого нашлась у него улыбка.

— Ты сейчас прямо из Парижа? — продолжала хозяйка дома.

— Прямехонько оттуда, госпожа Бийо.

— Как поживает наш хозяин?

— Прекрасно, госпожа Бийо.

— Как дела в Париже?

— Очень плохо, госпожа Бийо.

— Ах!

Слушатели подошли поближе.

— Король? — спросила фермерша.

Питу покачал головой и поцокал языком, что означало полное презрение к монархии.

— Королева?

На сей раз Питу вовсе ничего не ответил.

— О! — воскликнула г-жа Бийо.

— О! — повторили остальные присутствующие.

— Ну-ну, продолжай, Питу, — сказала фермерша.

— Проклятье! Задавайте вопросы, я отвечу! — воскликнул Питу, который не хотел рассказывать самое интересное в отсутствие Катрин.

— Откуда у тебя каска? — спросила г-жа Бийо.

— Это трофей, — гордо ответил Питу.

— Что такое трофей, мой друг? — осведомилась добрая женщина.

— Да, верно, госпожа Бийо, — сказал Питу с покровительственной улыбкой, — откуда вам знать, что такое трофей? Трофей — это когда ты кого-нибудь победил, госпожа Бийо.

— Так ты победил врага, Питу?

— Врага! — презрительно усмехнулся Питу. — Разве дело в одном враге? Ах, милая госпожа Бийо, вы разве не знаете, что мы с господином Бийо вдвоем взяли Бастилию!

Эти магические слова взбудоражили аудиторию. Питу почувствовал дыхание присутствующих на своих волосах и их руки на спине своего стула.

— Расскажи, расскажи, что там совершил наш хозяин, — сказала г-жа Бийо с гордостью и трепетом.

Питу снова посмотрел, не идет ли Катрин; но Катрин не показывалась.

Ему стало обидно, что мадемуазель Бийо не бросила свое белье ради свежих вестей, принесенных таким гонцом.

Питу покачал головой: он начинал злиться.

— Это слишком долго рассказывать, — сказал он.

— Ты хочешь есть? — спросила г-жа Бийо.

— Пожалуй.

— Пить?

— Не откажусь.

Работники и работницы засуетились, и не успел Питу подумать о последствиях своей просьбы, как у него под рукой оказались стакан, хлеб, мясо и всевозможные фрукты.

У Питу была, как говорят в деревне, горячая печень, то есть он быстро переваривал пищу; но при всей своей прожорливости он еще не успел переварить тетушкина петуха, последний кусок которого был проглочен не более получаса назад.

Ему так быстро все принесли, что его надежда выиграть время не оправдалась.

Он понял, что необходимо совершить над собой огромное усилие, и приступил к еде.

Но вскоре ему все же пришлось остановиться.

— Что с тобой? — спросила г-жа Бийо.

— Проклятье! Я…

— Принесите Питу выпить.

— У меня есть сидр, госпожа Бийо.

— Быть может, ты больше любишь водку?

— Водку?

— Да, ты, верно, привык к ней в Париже?

Славная женщина думала, что за время отсутствия Питу успел испортиться.

Питу гордо отверг предположение:

— Водку! — воскликнул он. — Я! Ни в коем случае!

— Тогда рассказывай.

— Если я начну сейчас, мне придется все начинать сначала, когда придет мадемуазель Катрин, а это очень долго.

Два или три человека бросились в прачечную за мадемуазель Катрин, вслед за ними устремились остальные.

Но пока все бежали в одну сторону, Питу невольно посмотрел в другую — в сторону лестницы, на второй этаж, и когда от сквозняка дверь распахнулась, увидел в дверном проеме Катрин, которая смотрела в окно.

Она смотрела в сторону леса, то есть в сторону Бурсонна.

Катрин была так поглощена созерцанием, что не заметила никакой суеты в доме; ее так занимало происходящее там, вдали, что ей было не до того, что происходит здесь.

— Эх, — сказал он со вздохом, — она смотрит в сторону леса, в сторону Бурсонна, в сторону господина Изидора де Шарни, вот в чем дело.

И он испустил глубокий вздох, еще более жалобный, чем первый.

В это мгновение работники вернулись из прачечной и из других мест, где могла быть Катрин.

— Ну как? — спросила г-жа Бийо.

— Мы не нашли мадемуазель.

— Катрин! Катрин! — крикнула г-жа Бийо.

Девушка ничего не слышала.

Тогда Питу решился заговорить.

— Госпожа Бийо, — сказал он, — я знаю, почему мадемуазель Катрин не нашли в прачечной.

— Почему ее там не нашли?

— Проклятье! Да потому что ее там нет.

— А ты знаешь, где она?

— Да.

— Где же она?

— Она наверху.

И взяв фермершу за руку, он поднялся вместе с ней на три или четыре ступеньки вверх и показал ей Катрин, сидящую на подоконнике в раме из садового вьюнка и плюща.

— Она расчесывает волосы, — сказала добрая женщина.

— К сожалению, нет, она причесана, — меланхолически ответствовал Питу.

Фермерша не придала никакого значения грусти Питу и громко кликнула:

— Катрин! Катрин!

Девушка вздрогнула от неожиданности, торопливо затворила окно и спросила:

— Что случилось?

— Иди скорее сюда, Катрин! — закричала мамаша Бийо, не подозревая, какое действие произведут ее слова. — Анж пришел из Парижа.

Питу с тоской ожидал, что скажет Катрин.

— А-а! — протянула Катрин так равнодушно, что у бедного Питу защемило сердце, и спустилась по лестнице с безразличием фламандок с картин Остаде или Броувера.

— Смотри-ка! — сказала она, сойдя с лестницы. — И правда он.

Питу поклонился, краснея и трепеща.

— У него есть каска, — шепнула одна из работниц на ухо молодой хозяйке.