Она рассердилась и зашипела:

— Уирка, дура! Иди отсюда скорее!

Уирка даже присела от испуга: похоже, не рассчитывала столкнуться с Хельгой нос к носу.

— Тш-ш-ш! Тише, госпожа. Идемте, я знаю, где вас спрятать.

— Ты с ума сошла! Сейчас Скъегги услышит.

— Придет — я его убью, — сказала Уирка убежденно.

— Ты? — Хельга растерялась От этих заморских всего можно ожидать. Вот как к ней относиться? Как к котенку, которого она совсем недавно выходила, поставила на ноги? Ну не могла Хельга думать об Уирке как о полубогине — смешная он, лохматая, и правое плечо держит косо.

— Жениха моего убьешь, а меня что — украдешь? Ты веревки с собой захватила? Или завернешь меня в ковер?

— Зачем ковер?

— А как ты собралась меня утаскивать?

— Дала бы по голове, — буркнула Уирка. И тут же заговорила по-другому, быстро и горячо: — Госпожа, пожалуйста. Хозяева дома ждут тебя. Всё готово. Колдуну скажут, что ты ушла в лес.

— И дом Ларса разорят, — сказала Хельга. — Что-то вы нехорошо придумали.

— Ты важнее дома. Жена Ларса думает так же. Идем.

— Никуда я не пойду. У нас со Скъегги уговор. Он обещал помочь Ансельму и Ларсу, я обещала ему брак.

— Уговор, значит? Сделка? — Уирка вдруг закричала: — Никогда, слышишь! Никогда и ни за что нельзя себя продавать!

Хельга так растерялась, что тоже заговорила громче, чем нужно:

— Уходи! Ты мне не мать и не сестра. Я выбрала то, что хотела.

— Да чтобы тебя демоны взяли, Хельга! Ты не можешь хотеть за него замуж!

Тут Хельга сообразила, что они орут друг на друга, не хоронясь. Указала на дверь чулана — убирайся, мол, и скорее! Но в другую дверь уже вошел Скъегги с факелом в руке — растрепанный, сонный, в криво надетой и нерасправленной рубашке, с голыми ногами.

Уирка сжалась в комок. Хельге показалось, что волосы на ее затылке приподнялись. Скъегги же расхохотался:

— У вас девичник, так поздно? Что ж, девочки, развлекайтесь, только не шумите сильно.

Он вышел и прикрыл за собой дверь.

Уирка стояла с открытым ртом. Подсвечник в ее руках дрожал, и тени подскакивали, мелко тряслись. У Хельги зарябило в глазах.

— Ложись спать, — сказала она мягко. Ей хотелось и заплакать, и засмеяться, и пожалеть Уирку. — Давай попрощаемся. Пожелай мне счастья, сестренка.

— Счастья? — прошептала Уирка прыгающими губами. — Ты п-продала себя. Какое тебе счастье?

Хельга увидела слезы на ее глазах и заставила себя улыбнуться. Погладила по руке:

— Ну, тогда я пожелаю тебе счастья. Прощай, сестренка.

Уирка дунула на свечу, и Хельга услышала, как стукнула дверь чулана. Она снова осталась одна в темноте. «Уирка, дурочка! — сказала она тихо, уже сама для себя. — Ты просто не видела богиню».

На следующий день Ларс со Скъегги снова надолго пропали в болотах. А после обеда Ларс от имени жениха вручил Хельге свадебный дар — серебряное ожерелье с камушками. И обязался передать лагману дар за невесту при первой же встрече.

О ночном происшествии никто не сказал ни слова, словно его и не было.

Хельга и Скъегги выпили пива из одной чаши, а потом поцеловались. Губы Скъегги были мягкими и мокрыми от пива. Поцелуй получился дружеским, не противным, не возбуждающим. Коротким и почти шутливым. Хельга была благодарна Скъегги за это.

Подвыпивший Скъегги благосклонно выслушивал ритуальные поздравления и выглядел званым гостем и желанным женихом. Ларс с супругой держались торжественно и серьезно, их сыновья были мрачны, да и остальные домочадцы веселостью не отличались.

Кьяртан не смотрел на Хельгу, и это ее мучило. Неужели он, как и Уирка, презирает ее? Неужели она останется в памяти любимого продажной тварью? «Ну и пусть!» — думала Хельга, но сердце томилось, и хотелось кричать.

Всё внимание Кьяртана занимала Рената, а она смотрела только на очень красивого молодого человека в скогарской одежде, по виду явно не скогарца, который сидел рядом с ней и с утомленным видом ковырял ножом яства.

Зато Уирка никак не хотела отстать, ходила вокруг да около, кружила у верхнего стола, так, словно не решался подойти.

Скъегги заметил его и сказал Ларсу:

— Вон там у вас сидит человек Растуса. Флавий, кажется? Я хочу с ним говорить.

Молодого красавца подозвали к новобрачным. Тощий, с синим от бритья лицом и тенями под глазами, он все же был замечательно красив. Так красив, что Хельга смутилась и стала поправлять волосы.

Скъегги весь расплылся от удовольствия.

— Ну, подойди, половинник. Не бойся. Поздравь меня.

Он поднялся с лавки, обнял красавца за плечи и, буквально поедая его своими белыми глазами, закричал:

— Ну что, половинник? Я ведь говорил, что тебе отольется смерть моего брата?

Красавец морщился и пытался отстраниться. Ответил он, впрочем, скорее брезгливо, чем испуганно:

— Ты говорил, что убьешь меня.

— Да! И твою половину я обещал убить. Но боги рассудили иначе.

— Какие у тебя боги, колдун? — спросил «половинник» с насмешкой.

Другие разговоры смолкли. Люди вокруг наблюдали за этими двумя.

— Какие ни на есть, а они за меня. А за тебя кто? Ты, половинник, ни то ни се, ни рыба ни мясо. Знаешь ли ты, как погибла твоя половина, женщина-мужчина? Это ведь я внушил ей себя не жалеть из-за нас со жрецом. Я подставил ее под стрелу Кьяртана. Думал, тебе придет конец. Но ты выкарабкался. Да так, как я и пожелать тебе не смог. Теперь не будет тебе ни помощи, ни спасения. Живи, половинник. Я оставляю тебя в хороших руках. — Он обернулся к Уирке, которая застыла у опорного столба и слушала с открытым ртом. — Вы ведь не прибьете друг друга, выясняя, кому больше идет юбка? — сказал Скъегги уже ей. — Но и умерев, не расстанетесь. Совет вам да любовь, половинники!

Он выпустил красавца из рук — и тот ушел, ни на кого не оглядываясь. По его резким нервным движениям видно было, как он злится. Рената выскочила из-за стола и побежала за ним. Кьяртан смотрел ей вслед, и в его взгляде было слишком много всего. А Скъегги обнял и поцеловал Хельгу — коротко и крепко.

— Ну вот, все концы подведены. Я доволен.

Хельгу новый поцелуй на глазах у всех никак не взволновал, она его почти не заметила. Она думала о Кьяртане. У него появился соперник? Откуда? Где он был раньше? И что говорил Скъегги — это были ритуальные проклятия?

Кьяртан остался сидеть на месте. Но никогда еще на памяти Хельги он не был таким мрачным. Когда все пили для молодых, он тоже поднял кружку и даже мазнул по Хельге безразличным, затуманенным взглядом. Она поняла, что Кьяртан ее не видит.

Скъегги не приходил к ней этой ночью. Где уж он ночевал, Хельга не знала. Он разбудил ее еще до восхода солнца, и они вышли из дома в сопровождении одного из сыновей Ларса. Им предстояло переправиться через болото.

— Почему нам не пойти к тебе так же, как вчера? — спросила Хельга. — Нырнули в озеро — и вынырнули у твоего дома?

— У нашего дома, — поправил он. — Для такого колдовства нужно готовиться недели две. Собирать силу, лепить из нее божество, приносить ему жертвы… Да не человеческие жертвы, не смотри так! Зверей ловить. Асдис же дала мне силу в камне. Часть ее я извел на переход. Часть — на укрытие Ларсова дома. Осталось еще на одно крупное дело. Я не собираюсь тратиться попусту.

— Но мы же видели Ларсов дом, — удивилась Хельга.

— Колдовство проявится чуть позже. Это уже не твоя забота.

— Ты хорошо смотрела, как я готовил водяные ворота? — спросил Скъегги, когда они уже по другую сторону болота, вдвоем, спускались из соснового леса в луговину. Луговина напоминала чашу, до краев наполненную солнцем, зеленью и птичьим пением. — Давай смотри и запоминай. Всё, что непонятно, я объясню и повторю. Ты будешь все знать не хуже меня. А потом и лучше. Я так хочу.

Флавий был в ужасе от вести, что на них идет Арзраново войско. Туммахойнен! Не тот ли великан из здешних поверий, кто придет со своим воинством поджечь мир? Ведь «Туммахойнен» и означает — «темное пламя»? Или — «сожженный», «обугленный»?