— Ты! Ха! Вот где встретились!

Крупный, вальяжно-расслабленный, уверенный в собственной мощи, Ролло чем-то походил на Магду. Ладное ширококостное тело, простые строгие черты лица, прямой разрез светлых глаз — всё это оставляло впечатление спокойной прямодушной силы. Говорил он громко, не сообразуясь ни с приличиями, ни с тем, насколько далеко собеседник. Вот и сейчас, в саду Вигилис, он радостно орал:

— Рад, что ты объявился! Вечность тебя не видел! Уже собрался навестить.

— Как Уирка?

— Да что ей сделается? Об дорогу не расшибешь.

— У меня мало свободного времени, Ролло, — сказал Флавий.

— Сегестус держит тебя в черном теле! — Ролло крепко обнял Флавия и от избытка чувств слегка встряхнул его. — Рад, что ты выбрался. Но почему не сказал, что идешь к Вигилис? Пошли бы вместе: и мне веселее, и тебе не тратиться. Пойдем! Я тебя познакомлю с дельным человеком.

— Давай не сейчас, — сказал Флавий.

— А когда? Слушай, не ломайся. Ты меня еще будешь благодарить! — Ролло развернул Флавия лицом к воротам. — Сейчас всё сошлось: и я свободен, и он дома. Другого случая, может, придется ждать месяц. Идем.

— Да куда идем-то?

— Гней Ларций Метилий. Слышал о таком? Я рассказал ему, как с тобой обращаются. Он очень заинтересовался. Очень! И просил обязательно тебя — к нему.

Флавий насторожился. Ларций? Тот самый, о котором говорил жрец Маркус? Покровитель либертинов? Власти ему, получается, ничего не сделали? Зачем ему Флавий? Уж не собирается ли он Флавия как-то устранить из опасений шантажа? Найдут потом где-нибудь в канаве с мешком на голове — и ведь никто не станет разбираться, никто не спросит с убийц.

— Я Ларция сам просил о тебе. Когда он приходил к нам, в лагерь. Кстати, знаешь, зачем он приходил? Побеседовать с твоим нексумом.

— С Уиркой? — насторожился Флавий. — О чем?

— А кто их знает? Они поссорились. Шумели, дошло до драки. Твоя Уирка неуравновешенная, бросается на людей. Но вообще наши расценили это как подкат с предложением.

— С предложением чего?

— Как чего? Того самого. Вообще это странно: Ларций не такой человек, чтобы бегать за офицерами.

Флавий тряхнул головой. Вот только этого не хватало! Он, конечно, не поверил в эту чушь про «подкаты». Наверняка всё это связано с его службой у Растуса. Ларций зачем-то подбирается к нему — через нексума, через Ролло. Тут только два варианта: или бежать из города, или собрать мужество и выяснить, что Ларцию нужно. Такой человек, если бы захотел, и правда мог бы много сделать для Флавия.

— Хорошо, — решился Флавий. — Только ты меня не оставляй. Ни на минуту от меня не отходи, слышишь?

Ролло усмехнулся:

— Трусишь?

И потащил его к воротам.

Медиолан расположен в центре равнины, где сходятся крупные торговые пути через горные перевалы. Равнина обжита целиком, до самых предгорий не найти клочка необработанной, ничейной земли. Влиятельные люди Медиолана держат загородные усадьбы и еще дома в центре города. Богачи попроще, те, кто не владеет землей, а живет только с торговли и труда мастеров, селятся на северо-западе города, за пределами старых крепостных валов. С юга их жилища отделены от остального города длинной полосой Кристального сада, а с севера — зоной товарных складов. Аметистовый чертог Вигилис стоит у входа в этот островок благополучия.

Чем дальше углублялись Флавий и Ролло в кварталы богачей, тем ниже становились ограды, выше дворцы и просторнее сады.

Флавий волновался. Со слов Маркуса он знал о связи Ларция с либертинами. От такого человека стоит держаться подальше: шантажом его не возьмешь, зато можно вызвать подозрения, настроить против себя уже только тем, что был при Растусе.

Он рассказал Ролло о своем разговоре с Сегестусом.

— Ясно, — хмыкнул Ролло. — Ну, а чего еще от них ждать? Друзьям всё, остальным — закон. Но ты тоже хорош: нашел бы меня, мы бы вместе что-нибудь придумали. Вот, возьми. Таскаю с собой уже не одну неделю. — Он вытащил из бархатного кошеля жемчужную сережку — переговорное устройство легионеров Ансельма. — Только не показывай никому. Будем договариваться о встречах. Я ведь тоже не всегда свободен. Показать тебе, как она действует?

Флавий с усмешкой мотнул головой. Прицепил сережку к уху и скрыл ее, растрепав кудри ладонью.

— Чем мне поможет Ларций? — спросил он у Ролло.

— А чего тебе хочется?

— Сейчас? Отдохнуть. Где-нибудь в спокойном месте, не похожем на мою нору у Сегестуса. — Флавий заметил, как морщится Ролло, и улыбнулся: — А в целом… теперь уже немногого. Независимости. Достатка и уважения — если получится. Я хочу себя уважать.

— И это всё? Все твои амбиции?

— Пока и этого хватит. Мне бы почувствовать себя человеком — а там… — он махнул рукой.

Они прошли улицу почти до конца. Отсюда уже видно было, как дорога ныряет под арку из древесных крон и выбегает в поля.

Каменный заборчик вдоль улицы едва доходил Флавию до пояса. Не защита, а символическая ограда, отмечающая границы владений. За заборчиком, за рядами подстриженных лип, угадывались белые стены дворца, расположенного подковой. Флавий прикинул — здесь, должно быть, этажей пять. Домик-то не хуже, чем дворцы на главной площади города. И стоит просторно. Вот бы где жить!

— Здесь, видно, хорошая охрана? — спросил он у Ролло.

— Да. И сторожат здесь не только люди.

Ролло подошел к изящным воротцам. Рядом с ними над заборчиком возвышалась сторожка — крохотный домик с огромными окнами. Из сторожки выскочил человек в двуцветной тунике, отворил калитку и низко поклонился гостям.

— Конечно, надо было заранее договориться о встрече, — сказал Ролло, когда они шли по белой песчаной дорожке парка. — Ну ничего. Я в любом случае тебя представлю. Только не вздумай пожимать руку хозяину.

— А что так?

— Он не терпит прикосновений. Достаточно будет поклона.

Парк показался Флавию скучноватым: одинаково подстриженные липы стройными рядами, ровный светлый газон в мелких белых цветочках. Безлюдно, солнечно. Хорошо, что деревьев немного, а кустов и вовсе нет — парк просматривается насквозь, ни одного темного уголка, где человека можно, например, придушить и спрятать. Но само место слишком уединенное… Флавия несколько успокаивала беспечность Ролло. Этот не поведет друга в ловушку. Ведь не поведет же?

Сторож прошел в дом — доложить, и вскоре снова появился на крыльце. Растворил перед гостями двери — пожалуйте, мол. Флавий шел за Ролло, соображая, какое выражение лица сейчас подойдет.

В просторной прихожей, отделанной серым мрамором, их ждал невысокий человек в длинных светлых одеждах.

— Здравствуйте, дорогие мои, — сказал он. — Рад вас видеть.

Флавий впился в него взглядом: вот это Ларций? Похож на статую, которую клонит в сон. Красивый. Не очень молодой, но и не старый. Что-то в нем настораживало, но Флавий не мог понять, что.

Гости склонили головы, приветствуя хозяина.

— Нет, Ролло, не представляй, Дай угадаю — это же Флавий, невольник Сегестуса?

Голос у Ларция был мягкий и приятный, выговор чистый и четкий, как у признанного оратора. И вообще его очень легко было представить на трибуне, где он провозглашает новое решение совета или смиряет толпу. Держался он с большим достоинством. Вечно спешащего, ворчливого Сегестуса с ним нельзя было и сравнить. Но все-таки что-то в нем было не так…

Размышляя об этом, Флавий снова поклонился и заставил себя улыбнуться как можно непринужденнее.

Хозяин провел их в небольшую проходную комнатку и усадил на мраморной скамье у низенького мраморного столика. Здесь в каждой стене были широкие арки, через которые просматривались большие залы. Высокие окна в залах были открыты, и отовсюду лились воздух и солнечный цвет. Дышалось здесь свободно, и Флавий почувствовал, что «плывет», — даже в ушах звенело. Неужели просто от воздуха? Он привык, что улицы вокруг дома Сегестуса воняют потом и мочой, привык к смраду от кожевенных мастерских, расположенных рядом с жилыми кварталами. Он забыл, что может быть иначе. Высокое пламя, да просто дышать здесь — уже счастье!