И этот стиль был уже и в 1920-е, кстати, в то же время, когда набирал популярность авангард, конструктивизм, как его иногда еще называют. Вот, скажем, Библиотека Ленина. Одно из самых, наверное, ярких произведений этого стиля, расположено в самом центре Москвы. Она запроектирована еще в 1928 году. То есть как раз тогда, когда строятся многие выдающиеся памятники авангарда, как, например, дом Мельникова или дом Наркомфина. Но тем не менее мы видим совсем другой подход здесь. Мы видим, что эта архитектура достаточно традиционная. Во всяком случае, она работает с традицией. Во-первых, она поставлена на стилобат, на приподнятую площадь. На ней, на этой площади, расставлено несколько зданий с колоннами, портиками. Изначально предполагалась скульптура Владимира Ильича. То есть уже библиотека напоминает нам образ такого античного акрополя, который тоже находился на горе и имел главное здание с колонным портиком, например, Парфенон и подчиненные ему. Мы видим, опять-таки, что эта архитектура перерабатывает традицию в деталях.
Но разве это классический колонный портик? Естественно, нет. Не нужно быть искусствоведом, чтобы заметить, что колонны какие-то странные. Они, во-первых, совсем неправильных пропорций, очень узкие, вытянутые. Во-вторых, они квадратного сечения. У них неправильно нарисованные капители и так далее. То есть это такая не классика, как бы берем классику и осовремениваем ее, делаем ее более строгой, более жесткой, какой-то лаконичной, геометричной. Все-таки на дворе ХХ век, как мы уже говорили, век машин, и на такой скорости проносишься по Моховой, естественно, не видно каких-то деталей, поэтому архитектура должна быть более плоскостной, более крупномасштабной. И вот это я, собственно, и называю сталинским ар-деко, а другие исследователи – по-разному. И еще одна работа, например, из тех же 1920-х годов. Это здание, над которым Алексей Щусев работал еще с 1924 года, самая смерть Ленина, это его последний вариант, третий, был воплощен в 1929 году. Тоже, казалось бы, совершенно авангардная эпоха. Часто мавзолей Ленина даже относят к памятникам авангарда. Или, не дай бог, вообще, конструктивизма. Собственно, что тут конструктивного, непонятно. Потому что совершенно очевидно, что форма очень архаичная. Это просто форма то ли раннеегипетской пирамиды или южно-американской. Или зиккурата вавилонского. То есть одна из самых архаичных форм. Это очень традиционно. Это более традиционная архитектура, чем классика. При этом облицовка очень дорогая, роскошная. Это полированные кварцит и лабрадорит. Вот еще отличительная черта этого стиля. Это тяга к роскоши. Потому что этот стиль все-таки должен демонстрировать либо величие страны, либо богатство конкретного человека или организации, если американские примеры брать. Но при этом эта роскошь выражается не в мелкой пластике, а в именно в крупных, стильных, лаконичных плоскостях. Это можно сравнить с костюмом модного американца 1930-х годов. То есть это такая простая роскошь, и она очень характерна для ар-деко.
Если говорить про обращение к востоку, в Москве их не очень много. Мавзолей практически один из немногих. Но мне довелось побывать в Нижнем Тагиле, там в 1934 году было построено такое замечательное здание. Это на самом деле городская баня, при этом она очень близко копирует вавилонские ворота, типа ворот Иштар, которые в Берлине сейчас хранятся. Или какие-то египетские порталы в храмы.
Так что еще одна отличительная особенность этого стиля – тяга к архаической традиции. Даже не к классике, не к Древней Греции, а к чему-то более древнему, более раннему. И конечно, в 1930-е годы, когда наступает такое нападение на авангард, когда его обвиняют, называют формализмом, мелкобуржуазным стилем и потихоньку уничтожают с 1932 по 1937 год, тогда ар-деко, назовем его так, выходит на передний план.
Я уже говорил, что этот стиль хорошо подходит для того, чтобы выражать властный дискурс какой-то. Или властный, или про деньги большие. В нашей стране про большие деньги было говорить не принято, поэтому ар-деко говорил про власть. Почти все административные здания этой эпохи, здания для военных министерств, для НКВД будут выполнены в таком духе. Дом Совета труда и обороны. Ныне известный нам как Государственная Дума. Мы опять видим трехчастную структуру, как у какого-нибудь дворца, как у Дома Пашкова, например, расположенного на другом конце этой большой улицы, которая называлась проспектом Маркса в советские годы. Мы видим лопатки, как бы пилястры, но они такие геометризованные. Мы видим портик на входе, но портик опять сведет к квадратным колоннам и облицован полированным мрамором. Здание для НКВД начала 1930-х на Лубянке, в Фуркасовском переулке. Та же самая история. Видим эти огромные колонны, но треугольного сечения, вдруг ставшие. Здание для военных, Военная академии имени Фрунзе – опять то же самое. Мы видим этот мощный объем с проделанными в нем перфорированными окнами. Ар-деко – это архитектура очень телесная.
А знали наверняка, при всей закрытости уже в это время советского пространства, что происходит в Америке?
Да, безусловно, знали. Потому что нам, во-первых, известно много случаев, когда наши архитекторы путешествовали за рубеж. Естественно, не по своей воле. По своей воле это было сделать уже сложно. Обычно это были командировки, скажем, большое количество архитекторов в 1932–1933 годах путешествуют в связи с началом строительства Дворца Советов. Их отправляют в Америку посмотреть на американские небоскребы, взять эту технологию себе. Естественно, они ездили на какие-то конгрессы архитектурные. Скажем, в Рим, в 1930-е годы. Журналы продолжали поступать, конечно, наши архитекторы прекрасно знали, что происходит во всем мире. Но я даже не хочу сказать ни в коем случае, что, создавая этот стиль, назовем его ар-деко, наши архитекторы лишь копировали зарубежную практику. Ни в коем случае. Я абсолютно убежден, что с самого начала ХХ века, с эпохи модерна, и это доказывает и пример поэзии, и пример живописи, и пример театра, наша страна становится на один уровень с крупнейшими культурными державами, как Франция, Германия, Англия, США.
И поэтому наша страна, в общем-то, способна была эту архитектуру производить и самостоятельно, без оглядки на заграницу. Но я ни в коем случае не доказываю ни позицию, что СССР – родина слонов, ни позицию, что у нас ничего своего нет, мы все слизали за рубежом. Я лишь говорю, что процесс общий. И не то, что кто-то у кого-то слизал. Архитектура в принципе развивается, как питательный бульон, и здесь никаких обид не может быть, потому что это искусство все-таки. Дворец Советов 1933 года проект окончательно стал одним из главных произведений ар-деко. Вот это мавзолееподобное, ступенчатые формы, ребра-лопатки, усеивающие всю поверхность. Это опять-таки колонный какой-то портик внизу, но сведенный к чистой геометрии. Автор Дворца Советов архитектор Б. М. Иофан (1891–1976) продолжал эту эстетику.
И одно из самых ярких произведений в этом духе в Москве, когда-то созданное для Парижа, – это павильон[48] на Всемирной выставке 1937 года. Кстати, эту выставку тоже можно считать одним из пиков ар-деко. Прям напротив нашего был немецкий павильон и многие другие павильоны, в общем, повторяют эту тематику. Вот эти уступы, какую-то мавзолееподобность, архаичность.
Она должна была быть еще более выразительна, насколько я помню, потому что это основание должно было быть очень длинным.
То, что сейчас построили на ВДНХ, укоротили раза в три. Хвоста своеобразного практически нет, а там был очень длинный хвост, который, собственно, являлся советским павильоном. И конечно, говоря про советский монументальный стиль 1930-х годов, нельзя не сказать про двух очень ярких представителей этого стиля. Это ВСХВ – Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, какой она была в 1939-м. Потому что известный факт, что во время войны выставка пустовала, павильоны обветшали, и после войны решили их перестроить. Поэтому то, что мы видим сегодня, приходя на ВДНХ, это в значительной степени уже результат реконструкции 1954 года в основном. Но кое-где сохраняются вещи, созданные в 1939-м, и они, конечно, очень в этом духе. Например, арка северного входа, когда-то бывший главный вход. Мы видим опять отсылку к традиционному мотиву. Это триумфальная арка, естественно. Центральная арка больше, две боковые пониже. Так устроена и арка-карусель, например, в Париже. При этом центральная сведена к чистой геометрии. Такая чистая скоба. А вот боковые, наоборот, очень массивные, по-своему архаичные, немножечко вавилонское что-то в них чудится, особенно учитывая эти барельефы скульптора Мотовилова. И второй образец, который сохранился гораздо лучше, чем ВСХВ, – это, конечно, Московское метро. Где первые три очереди, особенно вторая, третья, – это центр зеленой ветки, центр синей ветки, на мой взгляд, просто такой потрясающий, уникальный в своем роде, ансамбль в духе ар-деко. Подземный ансамбль. Да, вроде бы распределенный в пространстве, но благодаря большой скорости движения поезда, складывающийся в единое архитектурное впечатление.
