Я кивнула, Ауруг повел меня в замок, создав под мои восторги перед нами маленькую звездочку, чтобы освещать путь.

* Сонма — Луна

На занятии у Дрейка я сегодня попросилась на упражнение с камышом и гирями, все давно уже поднялись наверх, одна я находилась внизу, и на меня махнули рукой. Все перешли на другие упражнения, а я сделала несколько попыток и оставила до лучшего момента.

И вот, кажется, он пришел. Маленькая победа над Фаргусом, немного поднятое самоуважение облегчили груз соломоны. И я, пытаясь сохранить в себе это чувство и пестуя его, смогла сегодня добраться до половины. Потом плохие воспоминания снова накатили волной, и меня грохнуло вниз.

Но Дрейк радовался.

— Молодец, Нея. Уж не знаю, что случилось, но продолжай в том же духе. Запомни это чувство, когда ты поднимаешься вверх, сбрасываешь обиды и твоя соломона становится легче.

— Хорошо, кирон Дрейк, спасибо, — поблагодарила я.

С утра все о чем-то шептались. Потом к нам с Виркой подошел староста группы и зашептал:

— Сегодня защита работ у четвертого цикла по защитным заклинаниям, всем велели прийти. Фаргус сказал лично проследит, кто не придет — будет иметь дело с ним. А он в последние дни, сами видите какой. Лучше его не злить, — в мою сторону был брошен укоряющий взгляд.

За обедом к нам подошел Берс. Вернее подошел и обратился к Сапфире:

— Привет, сапфировые глазки. Вам передали, чтобы вы были сегодня в зале выступлений? Особенно это касается тебя, Нея, — посмотрел он наконец в мою сторону.

— Я работаю, — не отвлекаясь от жевания, ответила я.

Берс смерил меня выразительным взглядом.

— Иногда я понимаю, почему тебя зовут занозой, — пробормотал он. И громко добавил: — Ты должна там быть. Все вы, — окинул он нас взглядом. — Не думаю, что вам хочется испытывать терпение Фаргуса на самом деле. Он слишком изощренный в мести. Это сегодня он и продемонстрирует. А все остальные усвоят урок, если голова у них не для того, чтобы только жевать.

И у меня сразу кусок в горле застрял. Пришлось прокашляться.

— Тебе постучать по спинке? — заботливо спросил Берс.

— Нет, воды!.. — прохрипела я и протянула руку, в которую мне тут же сунули стакан с водой.

— Спасибо, — когда смогла откашляться, поблагодарила я.

Берс уже ушел, и я мученически посмотрела на подруг.

— Придется идти, — вздохнула тяжело Солька. — Но что-то мне это все не нравится.

— А что за важность? Что там? Да еще четвертый цикл… — растерянно спросила я.

— Ну вот пойдем и узнаем, — мечтательно сказала Сапфирка.

Такой она стала после появление Берса.

— Кто-то поплыл от обращения «сапфировые глазки»? Понравилось новое прозвище? — поддела ее я.

Она смущенно улыбнулась, глаза весело сверкнули.

— Согласись, куда лучше Паучихи?

— Несомненно, но сразу влюбляться? — не сдавалась я.

— Да кто влюбился-то? Кто влюбился? — завозмущалась Сапфирка, но не очень искренне.

Посмеявшись, мы встали и отнесли подносы на кухню.

На выходе столкнулись со второй четверкой. Парни проводили нас задумчивым взглядом. Лишь Уржина, висевшая на Морае, как обычно, окинула презрительно, что-то сказала недовольное тихо Мораю, отчего тот скривился и сбился с шага.

— Уржина, опять ты за свое? — послышалось его недовольное в ответ.

Она фыркнула, выхватила руку из его и пошла вперед, задрав нос.

— Надо предупредить Кадиоту, — сказала я на выходе.

— Я сбегаю. Все равно у меня дела в городе, — сказала Донна.

Так как в кои-то веки у меня выдалось свободное время, я пошла искать уединенное место для медитации. Уже несколько дней хотела позаниматься магией. Два камня, без магии и нанесенным магическим плетением, таскала с собой — их мне сделала взамен потерянных под завалами, Сапа. Нашла пустую аудиторию и все оставшееся время посвятила тому, чтобы увидеть магию. И даже, кажется, немножко получилось. Не была уверена, видела ли я свечение от того, что получилось или так желала этого.

Потом побежала в зал, где были выступления. Кажется, столько народу здесь не собиралось никогда. Даже преподаватели с самими выступающими с четвертого цикла были удивлены больше остальных.

— А что, что случилось? — спрашивали они друг у друга.

Я тоже не понимала, что за собрание устроил Фаргус, который вальяжно расположился на одном из первых рядов со своей четверкой и рабынями. Выглядел он сегодня так, словно не было этих трех дней загула. Свежий, довольный, предвкушающе улыбающийся. Я его мало знала, но при этом эту улыбку уже испела изучить. К сожалению.

И она говорила о том, что кого-то в ближайшие минуты ждет пакость. Если позвали меня и моих подруг, то нас? Но мы встали в задних рядах, выглядывая из-за спин высоких адептов, которые взволнованно шушукались и обсуждали происходящее.

Я издалека рассматривала четверку Фаргуса. Берс крутил головой по сторонам, сверкая белозубой бесшабашной улыбкой. Было в нем что-то шальное, рисковое, отчего от его улыбки скорее хотелось поежиться, чем улыбнуться в ответ. Ауруг сидел рядом с Аринеей, оба напряженные и отдалившиеся друг от друга. Он смотрел куда-то то ли вперед, то ли вниз, задумавшись. Она косила влево, вправо, нервно обмахиваясь программкой выступлений. Леон о чем-то тихо спокойно переговаривался с девушкой, которая сидела рядом, наверное, своей рабыней.

Вторая четверка сидела рядом и о чем-то довольно переговаривалась с Фаргусом. Если и было между ними какие-то напряжение в последние дни, то оно исчезло. Все шутили, смеялись, и словно были в предвкушении. Боги, что же сегодня здесь должно произойти?

Адепты выступали по двое. Заунывно читали теоретическую часть защитного заклинания, а потом вполсилы показывали его на практике.

— И вот ради этого мы собрались? — вопрошали друг у друга адепты.

Мы с девчонками тоже недоуменно переглядывались и пожимали плечами на каждое выступление. Ну и стоило нам грозить и тащить сюда ради этого. Может, тут выступает протеже Фаргуса, и он решил таким образом согнать народ?

Но все изменилось, когда ведущий объявил:

— Винталлион бран Холмилье и Фенкалий бран Тилсарон. Заклинание ступенчатой защиты четвертого образца.

Мы резко переглянулись.

— Это те самые?!

И впились, разглядывая виновников наших бед.

Обычные, на первый взгляд парни. Сапфирка сильно преувеличила недостатки. Легкую косоглазость издалека не было заметно, кожа была не такая уж рябая — несколько прыщиков для молодых адептов мужского пола нормальное явление. Зато черты лица правильные и довольно симпатичные, если не придираться. Чего им не хватало?

Или наоборот, это результат вседозволенности?

Один из них бойко начал говорить о заклинании, как вдруг из его уст вырвалось петушиное пение:

— Смотри, смотри, какие здесь красотки! Я девочек таких не видел никогда! Улыбки, лица, бюсты и походки, смотри сюда, смотри туда!

В глазах поющего был ужас, он прикрыл рот руками, не понимая, что происходит. Второй ринулся к нему. Но вместо логичного вопроса: «Что происходит или какого демона», из его уст вырвалась ария:

— Любви моей не ценишь ты, коварный, и на сторону смотришь каждый раз! Ты в плен забрал трепещущее сердце, а сам ведёшь себя как пидорас…

Зал взорвался оглушающими криками и хохотом. Все удивленно переглядывались и гоготали. Я бросила взгляд на Фаргуса, он довольно посмеивался в кулак, наслаждаясь спектаклем. Наслаждались им и остальные. Я стала крутить головой, и увидела около сцены, спрятавшегося со стороны зрительского зала напряженно державшегося за голову адепта. Похоже, тот самый нанятый менталист, который вкладывал свою волю в действия адептов на сцене.

А там продолжался спектакль. Эти двое выглядели как безвольные куклы, которыми умело руководил кукловод. Пот испариной стекал с их лба, в глазах стоял ужас, но они продолжали петь: