А Лея вот взяла и смутилась. А потом фыркнула сердито:

— Вот еще! В жизнь не понравится тот, кто у каждого зеркала останавливается, чтобы полюбоваться собой любимым.

В аудитории снова послышались смешки.

— Чтобы это заметить, надо долго наблюдать за мной, Лея, — беззлобно и игриво сказал Анхельм.

Лея надулась как бурундук и отвернулась. Профессор призвал хохочущую аудиторию к порядку.

А я лишь грустно усмехнулась на слова пожелавшего мою силу Анхельма. Он не знает, о чем говорит. Это не дар, это проклятье.

— А кто такие поглощающие и отражающие эмпаты? — пробасил Сохар.

— Поглощающие — целители соломоны. Они могли впитать в себя излишки ваших сильных эмоций. Например, боль от потери близкого, от неразделенной любви. Тот же гнев или ярость, если они мешали вам трезво думать.

— Так это же прекрасно! — воскликнула Вирка и еще несколько адептов.

— Да, — грустно усмехнулся профессор. — Таких было очень мало, каждый такой маг был бесценнен. Но самый сильный эмпат был эмпат отражающий. Они могли отражать чувства собеседника, и тот получал свою эмоцию в двойном размере.

— И что? — недоуменно воскликнул кто-то.

— Как что? — встрепенулась тут же Гордетта. — Представь, ты в меня влюблен, а я отражающий эмпат, и отражаю твою любовь. Ты любишь меня вдвое сильнее. Ух ты! Как здорово! — ее глаза алчно и мечтательно заблестели.

В аудитории наступила пауза. Все перевели ее слова на себя. И задумались.

Завистливый взгляд возник не только у Гордетты, но и у еще нескольких адептов. Видимо, они представили, чего можно было бы достичь с такой силой.

— А у меня вопрос, кирон профессор Минейрин. А как сами эмпаты различали свои эмоции и чужие? — спросила практичная Вирка.

Этот вопрос очень сильно волновал и меня, поэтому я сразу навострила ушки.

— Не всегда и не сразу, конечно, — кивнул согласно профессор. — Его, как вас всех, обучали своей специализации. Со временем обучения он полностью овладевал своей силой.

— А он мог научиться чувствовать чужие эмоции по желанию? — все-таки не выдержала и задала я самый интересующий меня вопрос.

— Конечно, — сказал профессор. — Его обучали этому.

Очень хотелось задать вопрос, а кто бы сейчас обучал эмпата, заявись такой, но я не решилась, вдруг выдам себя.

— Значит, их истребили за ту власть, которую они имели над людьми?

— И это тоже. Всю информацию для выводов я вам дал. Вам стоит немного поднапрячь свои мозги самим, адепты. Так что о своих выводах на мои данные, вы мне расскажете на следующем занятии, — как всегда ворчливо закончил профессор.

На физподготовке Дрейк рычащим тембром, пробирающим до корней волос, рявкнул:

— Готовы ли вы распрощаться с препятствием на пути к вашему становлению магом?!

— Готовы… — ответы прозвучали вразнобой и не слишком уверенно.

Что отметил и кирон Дрейк.

— Не слышу! — рыкнул Дрейк.

Он сегодня был в боевом настроении. Или просто не в настроении.

— Готовы! — гаркнули все разом.

— Иного я и не ожидал услышать! — предупреждающе возвестил он. — И последний вопрос, недомаги: когда вы хотите распрощаться со своим грузом?!

— Сейчас! — теперь мы ответили четко с первого раза.

Бездонно черные глаза Дрейка, наконец, довольно блеснули.

— Пр-р-риступаем!

На полу вспыхнули круги, на которые мы должны были встать. Мы быстренько заняли позиции, стараясь не раздражать Дрейка.

Как только адепт вставал на круг вокруг него вспыхивали защитные прозрачные стены.

Давлением снизу, словно воздушным фонтаном, нас подняло к потолку.

Кто-то завизжал. Кто-то ругнулся. Я тоже не удержалась и тихо испуганно вскрикнула. Боялась упасть. Но вскоре успокоилась. Воздушный кокон держал крепко.

Как только мы поднялись почти к потолку и успокоились, перед лицом на прозрачной светящейся палке вырос песочный камыш — снаряд, который представлял из себя продолговатый мешок, туго набитый песком. Кое-кого, в том числе не буду показывать на себя пальцем, она, раскачиваясь, ударила по лицу. Что вызвало ехидный смешок у Дрейка.

— Это ваш враг. Это ваша эмоция. Это ваше препятствие. Это то, что мешает вам жить, тянет вниз, в пропасть.

При этих словах на ногах у нас повисли гири, такие же мешки, только размером с мяч. И нас сразу потянуло вниз. Даже давление не могло справиться с этим грузом. Полет был стремительным. И как только мешки со стуком упали на пол, давление удержало нас на высоте в пару ладоней от пола, не давая разбиться о поверхность.

Тут ругательства послышались даже от женской половины нашего цикла. А чей-то громкий крик до сих пор отдавался в ушах.

Камыш, вернее его палка, опустилась на уровень, чтобы камыш оказался перед носом.

Дрейк невозмутимо продолжал нас инструктировать:

— Пока вы колотите камыш, прощаясь с негативными эмоциями, ваши гири будут становиться легче и исчезнут, если вы полностью очиститесь от прошлого. Тот, кто окажется наверху, откуда вы сейчас грохнулись — победил своих демонов. Приступили!

Послышался резкий хлопок.

Мы все принялись отчаянно лупить по песочному камышу. И я тоже. Представляла на его месте всех, кого так сильно ненавижу, особенно за то сейчас, что не дают мне двигаться вперед и овладевать магией. И это было приятно. Я даже выпала из реальности. Так, что когда прозвучала команда «стоп», почувствовала огорчение, что все так быстро закончилось.

Пришла в себя и удивилась тому, что сбила все костяшки рук и даже не почувствовала. Огляделась вокруг. И заметила, что я единственная осталась на месте. Пара человек оказались на нужной высоте у потолка. Кто-то поднялся до середины и чуть выше. Вирка почти добралась до середины. Она выглядела непривычно злой, вспотевшей и лохматой. Видимо, как и мне, прощание с прошлым ей давалось нелегко.

Дрейк подошел ко мне и выразительно пронзил своим бездонным взглядом. Я сглотнула и отвела взгляд.

— Плохо, Черемиха. Отвратительно!

Я сжала руки в кулаки, закусила губу до крови и опустила голову.

— Ты хоть понимаешь, что так ОНИ ПОБЕДЯТ? Ты не овладеешь магией. Вернешься к своей бесцельной жизни. Кем ты там была?.. Служанкой?.. Подавала киронам еду? Или терла спинку, когда они мылись? Или ублажала в постели? — пытался он меня задеть.

Кап… звук падающей капли показался оглушительно громким. Кап…

На пол закапала кровь из прокушенной губы.

— Если ты хочешь изменить свою жизнь, Черемиха, тебе надо отпустить прошлое. Думать о будущем. Только это тебе поможет. Посмотри на меня.

Я подняла голову и взглянула в лицо Дрейку. Глаза его опять словно пульсировали, заставляя смотреть и растворяться в омуте его глаз.

— Только ты сама. Помни, кто ты. Помни, кем ты хочешь стать.

Дрейк сам разорвал зрительный контакт. Отошел. Направился к другим адептам.

Я встряхнула головой, отгоняя от себя наваждение. Он прав. Дрейк прав. Надо жить будущим, а не прошлым. Осталось только убедить в этом саму себя.

Первые два дня после вылазки в герцогскую оранжерею, я страшно боялась, что в кафетерий нагрянет Фаргус с друзьями или рабынями и будет надо мной издеваться. Но он то ли был занят чем-то важным, то ли я преувеличила свою значимость для короля академии, но в кафетерии он не появлялся.

Зато появился кое-кто другой.

Черноволосый, с полудлинными волосами до плеч, бледнокожий мужчина средних лет мог бы считаться красивым, если бы не длинный нос. У Эрвина он тоже был выдающийся, но весь, с горбинкой, спинкой и остальным. А у этого он вытягивался в длину ближе к кончику, как у утки. И сводил на нет всю внешнюю привлекательность. Мясистые губы словно жили отдельной жизнью на лице, они находились в постоянном движении. То искривлялись, то подрагивали, тянулись вниз то в одну сторону, то в другую. И наблюдать за ними было довольно занимательно.

— Мне нужна Нея Черемиха или Донна Мрачная, — заявил он властно с порога, бегло пробежавшись взглядом по помещению.