Мы покивали. Да, такие моменты, наверное, бывают у каждого из нас. Ну, может, кроме Фаргуса. И то не факт.

— Обида. Сюда относятся недоработанные отношения с любым человеком. Мамой, папой, другом, любимым и так далее. Когда вас обидели, недолюбили, и так далее. Это понятно?

Понятно. Наверное, это мой случай.

— Далее ненависть, гнев. Это не просто обида. Это когда у вас какая-то ситуация в прошлом вызывает агрессию. Тот самый гнев, когда хочется причинить обидчику вред. Не заслужить его любовь, как в предыдущем случае. А сделать ему плохо. Когда вы, думая об этом, злитесь, беситесь, раздражаетесь. Это всегда самый понятная эмоция, не правда ли?

— О, да-а… — протянул кто-то, и мне захотелось посмотреть кто же у нас такой злопамятный.

— Страх. Те ситуации, в которых вы испытали страх, стыд, вину, и теперь при мысли о них вам тревожно, беспокойно, нервозно и так далее. Разобрались?

Да, только я не уверена, что не испытываю это всё вместе.

— А теперь второй этап. Мы вспоминаем свои негативные ситуации и слушаем свой организм. Можете даже мысленно провести рукой или свечкой сверху вниз. И понять, какой орган откликается, где вы чувствуете дискомфорт. Начали.

Дальше мы следовали совету Дрейка. Он спрашивал у каждого, где у него и что болит.

— Горло.

— Страх, — прокомментировал Дрейк.

Адептка понуро кивнула.

— Сердце.

— Обида.

— Вот здесь, — указал на правый бок следующий адепт.

— Пора бы знать, где что находится, адепт. Печень. Кол не ставлю, чтобы не добавлять сегодня негативных эмоций. Гнев.

Следующий адепт закашлялся.

— Апатия. Чувствуете себя недооцененным.

Дрейк перешел к следующей адептке, ею была Вирка, и там не надо было ничего говорить. У Вирки высыпало раздражение на коже.

— Обида, причем сильная. Прорабатывайте усиленно, — покачал головой Дрейк.

— Внизу ног сковало, — робко признался следующий адепт.

— Нерешительность, страх действовать.

— М-м… — замялся следующий адепт и прикрыл руками причинное место.

— Вина на почве сексуальности, стыд.

— Я ничего такого не делал… — стыдливо покраснел юноша.

— Необязательно делать. Возможно, вам внушили стыд за любые мысли и потребности плотских желаний. Была строгая мама или няня?

— Да, няня, — кивнул молодой человек.

Так, Дрейк прошёлся по каждому. И за одни и те же эмоции могли отвечать разные органы.

— Адептка Черемиха?

— Апатия, обида, стыд, гнев.

Дрейк задержался взглядом на миг положенного. И я опять почувствовала себя зачарованной его взглядом.

— Вы забыли ещё упомянуть последнее — страх, адептка.

— Единственное, чего у меня нет, это страха.

— Не самая лучшая комбинация, — прокомментировал он, отходя от меня.

— Теперь, когда мы разобрались с теми эмоциями, что мешают вам двигаться вперёд к гордому званию мага, вы должны дать ответ на вопрос, можете ли вы отпустить эту эмоцию?

— Нет, иначе бы мы ее уже отпустили, — сказали несколько адептов, и я в том числе.

— Правильно. А теперь вопрос посложнее, хотите ли вы отпустить это чувство?

— Да… да… да… — послышались решительные и не очень ответы.

Но поскольку Дрейк в этот момент смотрел на меня, то я молча отвела взгляд.

— Да — это правильный ответ. Но не всегда честный. Ведь обида и гнев сильные чувства, которые дают иногда нам цель жить дальше. Например, для мести. Не так ли? — Дрейк снова посмотрел на меня. — Только при этом съедают нашу соломону и организм. А в вашем случае, мешают стать магами. Поэтому к следующему занятию вы должны прийти с честным ответом «да» на этот вопрос. Не для меня, мне все равно. Для вас. И на следующий вопрос: «Когда я хочу отпустить это чувство?» ответ должен быть: «Сейчас!»

— А теперь продолжим физические занятия.

Когда все расходились, я, еле дыша, подошла к Дрейку:

— Я хочу заниматься самообороне. Но я вечером работаю. Буду приходить поздно, можно?

— Можно, я всегда здесь, — кивнул Дрейк.

На ИБТ в середине занятия к нам пожаловал Фаргус.

— Доброго вам, профессор Гализетто, — поприветствовал он нашего профессора с хитрым выражением лица, не предвещающим ничего хорошего.

— Доборого, Фаргус. Только не говори, что ты пришёл сюда отрабатывать наказания. Я тебя освобождаю, — отмахнулся профессор.

А я удивилась:

— Гализетто не любит Фаргуса? — шепнула я Вирке.

— Любит. Как танцора. Но не как ученика. Где он, там скандал.

— А вот и нет, — с улыбкой сказал Фаргус. — Я обещал вам как-то показать выученный танец в Рамуле. И пришел.

— Сейчас? — удивился Гализетто. — Давай после занятий?

— Как это? Вы как раз можете провести урок с адептами и научить их. Там не сложно. Да и мне потом будет некогда.

— Ты говорил, это очень страстный танец. Давай не будем смущать первоцикликов?

— А что, они тут все очень целомудренные? — Фаргус прошелся взглядом по нашему циклу.

— Эти да. Может, с боевиками?

— Там девушек нет. А в танце должно участвовать много девушек.

— Ну что ж, хорошо, — тяжко вздохнул Гализетто и хлопнул в ладоши.

Мы все встали в линейку. Профессор объявил:

— Кирон Фаргус с последнего цикла… впрочем, думаю, вы все знаете короля академии… — махнул он рукой, — окажет вам честь — представит новый танец народов Рамулы. Кого вы возьмете в партнеры? — обратился к нему Гализетто.

— Я пришел с партнершей, — довольно улыбнулся Фаргус, и в зал гордо вплыла Аринея.

За ней вошли несколько музыкантов с простыми инструментами — бубнами и струнной ситарой.

Аринея свысока глянула на наш цикл, не особо скрывая пренебрежительного к нам отношения. Зато мило улыбалась Фаргусу, иногда даже изображая смущение глазами в пол.

— Сейчас я покажу основы танца для двоих партнеров, а потом объясню, как девушки устраивают хоровод вокруг мужчины, повторяя вот ее движения. Так что смотрите на Аринею и запоминайте. А потом делайте также, — тут Фаргус насмешливо взглянул мне в глаза и тут же перевел взгляд дальше.

О, боги, надеюсь, там все же немного приличней, чем уже рисуются картины в моем воображении из-за ухмылок Фаргуса. Не зря же он сюда пришел.

— У этого танца есть сюжет — примирение после размолвки двух влюбленных, — начал объяснять Фаргус. — Сначала партии исполняются сольно. Она обижена, он пытается помириться, показывая свою удаль. Когда она уже его прощает, он обижается на ее равнодушие, и теперь ей приходится вернуть его расположение. Когда пара мирится, парное кружение, поцелуи и имитация соития…

— Фаргус! — оскорбленно вскричал профессор.

— Хорошо, обойдемся без последнего, — легко согласился этот рыжий кот.

Причем слишком легко, что намекало на то, что сюрпризы будут кроме этого.

— Его возлюбленная должна стоять в хороводе девушек, и они должны его отвлекать от любимой, соблазнять. Потом такое же проделывается в круге мужчин, когда она ищет примирения у своей пары. Что ж, начнем. Музыка!

Музыка, как и в хороводной пляске, наращивала темп постепенно. Сначала это была медленная мелодия, но в которой чувствовалась затаенная страсть.

Нас все равно заставили встать в хоровод и совершать притоптывающие и простые танцевальные движения. Пока Фаргус выделывал коленца вокруг Аринеи, которая отворачивала от него лицо с задранным кверху носом.

Темп музыки нарастал, Фаргус вошел в раж и кружился в лихом танце, как огненный вихрь, сравнение с которым ему еще добавляли его рыжие волосы. Потом музыка смолкла, и он встал напротив Аринеи и чмокнул ее в щеку. Та улыбнулась, повернулась к Фаргусу и вытянула губы для поцелуя. А он демонстративно отвернулся и пошел по кругу впереди девушек, и остановился напротив в другом конце.

Аринея театрально захлопала глазами. Зазвучала музыка, и она направилась к Фаргусу плавной походкой, игриво делая взмахи широкой юбкой, плавно поводя плечами.