Я нечасто впадала в уныние. В поместье было немало таких же несчастных, как я. Здесь моим соседкам тоже приходилось не лучше, чем мне. В том же Тардуме полно нищих, несчастных и сирот. Но все же, бывали редкие моменты, такие как сейчас, когда особо чувствовалось свое одиночество и то, что где-то кому-то в настоящий момент еще хуже чем мне, совсем не утешало. Я одна в этом неприветливом мире, который по какой-то причине так жесток со мной.

У меня нет отца, который беспокоится о том, что его дочь хочет лишней самостоятельности. Нет матери, которая утешит и поцелует на ночь, забирая все горести и печали. Нет родственников, братьев и сестер. Нет покровителя. Фокси не в счет, он поступает только в своих интересах, не заботясь о моих.

Есть соседки, которых я считаю подругами. Но так ли это? Условия, в которых мы росли, приучают нас быть каждого за себя. Сейчас мы сплотились вместе, чтобы было легче выжить и бороться с внешними напастями. Но случись что, вылечу я завтра из академии или попаду в беду, кто-то из них будет рисковать своим будущим, чтобы помочь мне? Я не знаю… Вернее, уверена, что нет.

Нет никого, кто тебя любит и готов бороться за тебя, Нея.

Ты одна в этом мире. Запомни на всю будущую жизнь.

Ты одна.

Я одна…

Друзья, в блогеах вы уже можете посмотреть визуализации Антуаша, Донны, Аннабель, Клодетт и высказать свое мнение.

***

Утром меня осмотрел целитель, сказал, что все в порядке, дал наставления и выписал:

— Нея Черемиха, вы, конечно, девушка симпатичная и приятная, но, давайте, чтоб я вас здесь больше не видел? Хотя бы в этот цикл? — потом вздохнул тяжко и жалобно уточнил: — Месяц?

— Сделаю все, что в моих силах, — слабо улыбнулась я.

Мне выдали вещи, что были со мной при поступлении — верхнюю одежду и всё.

Я вышла из целительского корпуса в осеннюю непогоду, не зная куда идти и что делать. Барака больше нет. Посмотреть на его останки я еще успею — защиты от дождя у меня не было, ее Солька настраивала. Идти на занятия? Для занятий у меня тоже ничего нет. Сумка осталась в руинах барака, все остальное имущество тоже.

В любом случае, мне надо выяснить что теперь делать, значит, стоит сходить к ректору.

Я раздумывала, увидеться сначала с соседками или сразу идти к ректору, но в академии шли занятия, поэтому пришлось выбрать второй вариант.

Лесли встретила меня любопытным взглядом.

— Ох, Нея, ну и шороху ты навела! Ректор рвет и мечет. Я бы не советовала к нему сейчас ходить. Подожди, пока все утихомирится.

То есть я еще и в чем-то виновата?! Ректор злится на меня?! Нормально!

— У меня нет выбора, и виноватой себя не чувствую. Поэтому я лучше схожу сейчас, — холодно сказала я.

— Как знаешь, — пожала плечами Лесли. — Проходи. Он сейчас свободен.

Я постучалась в кабинет. Впрочем, это было лишнее. На входе проводилась проверка ауры, и ректор сразу знал личности посетителей.

Когда я зашла в кабинет, он грозно на меня взглянул. Если в последний раз, когда покидала его кабинет, мы расстались довольные друг другом, то сейчас он снова, как в первую встречу, смотрел на меня как на мерзкого таракошку.

— Черемиха… — недобро протянул он.

— Доборого, кирон ректор. Меня отпустили целители, я не знаю, куда мне идти. И я лишилась всего имущества, что осталось под завалами барака. Мне не с чем идти на занятия, — развела я руками, решив сразу перейти к делу.

Ректор несколько раз порывался что-то сказать, видимо, очень нелицеприятное, но сдерживался. Только жевал губы, словно не давая, чтобы непрошенные слова слетели с губ.

Пытался успокоиться, но потом взревел как раненый демон:

— Зачем ты вообще повела ее туда?! — заорал он.

И кидал глазами в меня молнии возмущения.

В комнате даже как будто стало темнее и почувствовались свежесть и влажность, которые предшествуют грозе и ливню.

— Если вы про ее сиятельство герцогиню, то это вы потребовали, чтобы я провела ее к себе. Напомню, она хотела навестить нас с Донной.

— Демоны!.. Ты издеваешься? — пророкотал он. — Какой надо быть тупицей, чтобы вести ее в барак?!

— Я там живу! Куда я ее должна была вести?

— Куда-нибудь! Сказать мне! Ответить отказом!.. Или, может, ты это сделала специально? — глаза его угрожающе сощурились.

Похоже, или что-то с памятью ректора или он просто хочет повесить на меня весь репейник.* Забыл или не хочет вспоминать как торопил меня и не хотел слушать?

— Ректор не знает, где проживают его адепты? — вскинулась я.

Он осекся. Во всяком случае перестал метать молнии и угрожающе скалиться, как дембернар.

— У ректора очень много забот, адептка, — ядовито процедил он. — Вопросы расселения адептов решает командант. Она понесла наказание.

Я сглотнула. Ох, как бы кирия Мискари не отыгралась на нас. С другой стороны, ну мы чем виноваты?

На этот вопрос, точно подслушав мои мысли, ответил ректор:

— Но также выяснилось, что вы проводили запрещенные магические вмешательства. Что привело к тому, что крыша не вынесла нагрузки и обрушилась.

— У нас протекала крыша и заливало дымоход камина. Можно жить в таких условиях? — спросила я.

— Вы должны были подать об этом заявку команданту…

— Мы подали.

— …и дождаться решения академии, — не давая мне сказать, закончил ректор.

— Пока дождались, мы бы потонули, — не сдавалась я.

— Не смейте! — рявкнул ректор. И вдобавок стукнул ладонью по столу. — Что за неслыханная дерзость! Решили, раз познакомились с герцогиней Аннабель, и она решила вам покровительствовать, теперь можно дерзить?!

Я закусила губу и опустила взгляд. Нарываться на прямой конфликт с ректором было нельзя.

— Думаете, она будет вам благоволить всегда? Через седмицу она может забыть о вас и увлечься новой игрушкой. Или познакомиться поближе, и вы вскоре ей надоедите или разочаруете. Так что я бы на вашем месте сто раз подумал, чем хамить мне!

— Простите, кирон ректор, — потупилась я. — У меня и в мыслях не было. Я просто не чувствую себя виноватой. Мы с девочками пострадали и чуть не погибли. И остались без всего… — я шмыгнула носом. — Вы не знаете, как там Леся Соня?

Я подняла на него глаза, полные слез. Ректор смягчился.

— Ее состояние пока остается стабильным. Она не пришла в себя, но целители делают все возможное.

— Что мне делать? Куда идти? — все также, шмыгая носом, показывая что вот-вот разревусь, спросила я.

— Вас расселили по свободным местам. Клодетт бран Офельди оказала вам честь, выделив комнату в своих покоях.

— Я не хочу стеснять кирию Клодетт… — тут же вскинулась я.

Но ректор опять не стал слушать:

— Это лучшие условия, что может предоставить академия. Какая же вы все-таки неблагодарная, Черемиха… — с раздражением махнул он рукой.

— Я просто не хочу никому быть обязанной, что в этом плохого? — мои губы задрожали от обиды. — Мне не нужны лучшие условия. Я хочу место в общежитии от академии, на которое имеет право любой адепт…

— Вот академия и выделила место. Семья Офельди — одни из попечителей академии, так что все по закону.

Теперь я действительно еле сдерживала слезы досады и обиды. Как же они не понимают, что сами вынуждают девушек торговать с собой, ставя их перед непреодолимыми обстоятельствами.

— Мои вещи… Офельди тоже пожертвует мне свои вещи, которых я лишилась? — холодно спросила я.

— Этого я не знаю. Если таково будет ее желание…

— Понятно, — я закусила губу в рвущейся наружу досаде так, что прокусила ее до крови.

Но лучше так, отвлечься на боль, чем сказать сейчас лишнее, о чем потом пожалею.

Я попятилась к двери, чтобы попрощаться с ректором на выходе. Но он нехотя остановил неожиданными словами:

— Но вам полагается выплата — компенсация за ущерб.

— О, спасибо. Сколько? — воодушевилась я.

Ректор поморщился. Я так и видела, как он размышляет, что ответить, чтобы не прогадать. А вдруг Аннабель все-таки еще не наигралась и снова придет и навестит своих подопечных? И тогда выяснится правда. Уверена, если бы не этот риск, он бы вообще умолчал о компенсации. А сейчас не хочет продешевить.