— Ну вот и славно, моя птичка. Видишь, это заняло от силы пары минут.

Он развернул меня к себе и стал стягивать с себя рубашку. Я закусила губу и отвернулась, зажмурив глаза. Насколько могла, потому что он умудрялся меня при всем при этом крепко держать одной рукой по очереди.

— Какая невинная птичка, — пропел с насмешкой Фаргус. — Я хочу чтобы ты смотрела на меня.

И в голосе его раздались приказные нотки.

Я повернула голову и открыла глаза. Он стоял близко ко мне, голый по пояс. Я, конечно, видела полуголых мужиков среди простого населения на работах в полях, конюшне и при прочих занятиях физическим трудом. Но не прямо перед носом, да еще когда меня крепко прижимали к своим бедрам.

Мне ничего не оставалось, как рассматривать его широкую грудь с рыжеватыми кудрявыми волосами и заживающими свежими шрамами на загорелой коже. Со временем, они сойдут, вылеченные магией. У всех магов на теле не остается следов внешних воздействий.

— Сними с меня штаны, — последовал следующий приказ.

— Что? — дернулась я.

— Что слышала. Я хочу, чтобы ты встала на колени передо мной и стянула с меня штаны. Разве ты не моя прислуга на сегодня? Или в этом поместье прислуга постоянно оспаривает приказы хозяев?

— Вы не хозяин, — не удержалась я, хотя понимала, что он в своем праве.

— Я гость, а это еще важнее. Услужить гостям — священная обязанность хозяев.

И это было правдой. Я недовольно закусила губу.

— А на колени вставать обязательно? — хмуро уточнила я.

Он задушенно засмеялся. Я подняла глаза, он пытался подавить смех, но в глазах светилось что-то такое, что я поняла, что эти вопросом сделала себе еще хуже.

— Так было бы удобней. Для тебя. Но я не против посмотреть, как ты это сделаешь стоя. Так что, пожалуйста, не стесняйся, это будет даже лучше. Нагибайся. Ну же, я жду.

Я представила, как я нагибаюсь, и в этом положении пытаюсь стянуть с него штаны, и поняла, что он прав, а я дура. Я быстро присела на колени и резко схватилась за его пояс. Надо просто побыстрее с этим закончить и все.

— Ну что же ты? Передумала? — он, все еще смеясь, схватил меня за руки, не давая действовать. — Не так резко, милая. Если ты мне сделаешь неприятно или поцарапаешь, я тебя накажу. Впрочем, царапаться будет можно, но позже, когда я разрешу.

Он глумился надо мной, а я стояла перед ним на коленях и злилась. Его бедра были на уровне моего лица и хотелось скорее встать. Он отпустил мои руки и положил свою ладонь мне на голову, пальцами зарывшись в мои волосы.

— Нежно и медленно, крошка, — властно приказал он.

Я аккуратно расстегнула пряжку его брюк и, насколько считала возможным при команде «медленно» быстро и аккуратно, стала стягивать с него штаны.

Стягивая их с бедер, мне пришлось провести по ним руками, и Фаргус издал тихий стон, а его рука в моих волосах резко их натянула. Я скрипнула зубами и тут же обмерла, когда его естество, освобожденное из штанов, резво вырвалось наружу.

Огромный член в стоячем положении уткнулся в лицо, и я неожиданно взвизгнула. Но тут же получила легкий тычок, и Фаргус, больно сжав меня за волосы, не дал мне убрать голову.

Я почувствовала легкую тошноту от увиденного, от того, что это ко мне прикасалось и постаралась быстро стянуть штаны до щиколоток, склонившись к полу. Потянула за ногу, чтобы стащить штанину, но Фаргус отпустил меня и просто сделал шаг вперед, оставив штаны, лежащими на полу.

Он повернулся ко мне спиной и не спеша направился к ванне, давая время полюбоваться на свой крепкий зад. Также не спеша залез в воду, распластался, на секунду зажмурившись от удовольствия, и повернул голову в мою сторону.

Глаза его были чернее ночи, зрачок заполнил всю радужку, и от этого он выглядел как-то более беззащитно и не так страшно, как обычно.

— Раздевайся, — прохрипел он.

Я упрямо помотала головой.

— Ты будешь мыть меня в этом? — указал он на мою одежду.

Мне уже давно было жарко, и пот ручьями стекал по телу, но лучше так, чем остаться перед ним без одежды.

— До чего упрямая пташка, — покачал головой Фаргус, но беззлобно. — Тебя никогда не наказывали за непослушание?

— Мне никогда не отдавали таких приказов, которых бы хотелось ослушаться, — сжав ладони в кулаки, ответила я.

Он бросил на меня взгляд без тени улыбки.

— Ты начинаешь меня раздражать. Не советую. Делай, что говорю, и я буду с тобой ласков. Ты ведь не хочешь узнать недовольного Фаргуса? Поверь мне, не хочешь.

Что-то в его изменившемся тоне сказало мне, что не хочу. Но я бы вообще не хотела его знать, ни ласкового, ни злого — никакого. Он снова подозвал к себе и велел раздеться. Я решила пойти на компромисс и разделась до сорочки. В ней я перед ним была все равно что голой.

— В этом одеянии мы находимся в ванной, и я не вижу причин, чтобы менять порядки ради вас.

Он тяжело вздохнул, показывая всем видом, как ему со мной тяжело, но ответил обманчиво мирно:

— Хорошо, я обещал, что не буду тебя заставлять. Ты все сделаешь сама, когда захочешь.

«Не дождешься», — злобно подумала я про себя. Но Фаргус словно прочитал мои мысли.

— Захочешь, захочешь. И еще умолять будешь.

Он окинул меня тем же обманчиво-ленивым, но голодным взглядом кота на мышь, которую тот собирался съесть. Похлопал себя по плечам, показав встать сзади.

— Помассируй мне плечи. Умеешь? — в голосе слышалась провокация.

— Нет, — ответила резче, чем стоило бы.

Он фыркнул. Схватив за руку, потянул на себя, так, что я чуть не свалилась на него в ванну, и ощутимо шлепнул меня по ягодицам. Они заполыхали жаром, а вместе с ними и я.

— Первое предупреждение. И последнее.

— За что? Я правда не умею, — обиделась я.

— За тон. За твою злость и вредный характер. Ты здесь для моего удовольствия. Ты служанка. Ты никто и звать тебя никак. Понятно?

Он говорил без злости, равнодушно констатировал факт. Поскольку я промолчала, он снова потянул меня к себе, так, что мое лицо оказалось напротив его. Его глаза зло сверкнули, и я испугалась. Сглотнула и кивнула.

— Да, кирон.

— Вот так лучше. Правда, не зли меня, — уже миролюбиво сказал он, — и тебе будет хорошо.

Я опустила глаза, словно соглашаясь, ничего не сказав и не выдав своих эмоций. Раньше мне не доводилось встречаться с таким как Фаргус. Я слышала, конечно, о разных хозяевах, которые в том числе вели себя как Фаргус, а то и хуже. И впервые поняла насколько это страшно, и как нам повезло при всем равнодушии хозяев к тому, насколько тяжела наша работа. Пусть они и не желали облегчать нам ее магией — но лучше вот такое равнодушие, чем внимание таких, как Фаргус.

Он велел мне снова стать сзади и помассировать ему плечи. Я молча подчинилась. После того как он расслабился, он велел мне мыть его.

Сначала я аккуратно помыла ему голову, перебирая волосы. Он прикрыл глаза, откинувшись на край ванны, получая чувственное удовольствие. Затем я намылила морскую губку и стала натирать его верхнюю часть тела под водой.

Чтобы намылить его грудь и живот, мне пришлось склониться над ним. Он сверлил меня взглядом, а потом положил свою лапищу на мою грудь и легонько сжал ее. Я вздрогнула и замерла.

— Не останавливайся, продолжай, — выдохнул Фаргус.

Я испуганно задрожала и продолжила его намывать. Он ласкал мои груди, то чуть поглаживая, то сжимая их и сминая в пальцах соски в каком-то ему понятном ритме. Я уже знала, каким будет следующее движение, и ждала его, внутренне замирая, втягивая в себя вдруг ставшим напряженным живот.

Фаргус сдвигал вырез рубахи, чтобы та грудь, которой он был занят, оказывалась на свободе. А когда ему вдруг не хватило размера выреза, он легко дернул за него, ткань затрещала, и вырез спустился до пупа, высвободив то, что он так хотел видеть.

Он подтянул меня к себе, так, что я нависла над ним, и взял мою правую грудь в рот. Теплые губы накрыли ореолу соска, а жаркое дыхание опалило сосок внутри рта. Он втянул сосок ртом, и когда язык острым движением потеребил его, я выгнулась и чуть не вскрикнула. Острое режущее ощущение, только это было не больно, а сладостно остро. После того как Фаргус насладился одной грудью, он повторил все тоже самое с левой, а правую накрыл рукой и теребил пальцами сосок.