— Папенька такой упрямый! Но он не выносит моих слез, — улыбнулась она довольно. — Плохо, конечно, что мое знакомство с академией началось так. Я ведь хотела упросить его отпустить меня в следующий цикл учиться сюда.

Она свела бровки к переносице, но тут же посветлела лицом и заявила:

— С другой стороны, эта ситуация заставит его навести здесь порядок. И тогда, как он может мне запретить? Получается, что он не отвечает за свои слова и действия, правильно? Если ты навел порядок, значит, здесь безопасно. Если небезопасно, то ты не справился с этой задачей и какой из тебя импе… императорский советник? — запнулась и поправилась она, вспомнив, с кем говорит.

Я тактично промолчала, посчитав вопросы риторическими.

Видимо, Аннабель действительно испытывала дефицит общения, потому что стала тараторить без умолку. Жаловалась, как ей скучно, как излишне опекает ее отец, который не дает и шага ступить без его ведома. Как она хочет свободы и поучиться в академии. Потом она перескакивала с темы на тему, то ей хотелось похвастаться подарком Фаргуса — мальвенком Громом, с которым она хотела появиться на свой скорый день рождения и произвести на всех впечатление, то платьем от какой-то там самой-самой лучшей модистки империи, которая шила его на праздник уже три месяца. То жаловалась на какого-то кузена, который будет сопровождать ее на празднике, а она этого не хочет. И прочие и прочие девичьи радости и печали, от которых я была так далека, как драконьи горы от нашей империи.

При всей моей симпатии и благодарности к Аннабель, ее щебетание меня утомило и навеяло дрему. Хотелось тишины и спать.

Но мои желания никогда никем не принимались в расчет.

Дверь открылась. Мне было не видно, кто там заглянул в палату, но Аннабель радостно взвизгнула. Да так, что меня снова прострелила резкая головная боль.

— Фаргус!

Моя рыжая проблема просочилась в палату с подарками в руках и направилась с широкой улыбкой на губах к Аннабель, не обращая на меня внимания.

— Аннабель, моя драгоценная…

Аннабель совсем не по-аристократически кинулась в объятия Фаргуса и повисла на нем, весело щебеча о том, как она рада его видеть.

— Плохо, что по такому поводу, — упрекнул Фаргус. И все также, не глядя на меня, сказал: — Я тебе сразу говорил, надо было вызвать этим… девушкам стражу. От них одни неприятности. Первый раз они тебя чуть не обокрали. Второй раз чуть не убили…

Вот гад! От прилившего гнева к голове, она, казалось, сейчас лопнет. Да как он может!

— Фаргус! — тоже возмутилась Аннабель. — Не говори так! Это девушек чуть не убили, если бы не я. Как ты можешь быть таким бессердечным!

— Прости, малышка, я все забываю какая ты еще совсем ребенок, наивная и добрая, само воплощение Нелеин. Обещаю, не буду больше смущать твою нежную соломону.

Но Аннабель все равно надулась и смотрела на Фаргуса недовольно. Видя это, он примирительно стал доставать и вручать подарки.

Всучил небрежно букетик алестиний. Он был небольшой, но стоили эти цветы целое состояние. Они цвели в особых условиях в труднодоступных болотистых местах раз в сто лет, испуская дивный ненавязчивый аромат. Который обладал свойствами уносить все печали и дарить светлые сны с приятными воспоминаниями. Алестинии также использовались в редких зельях, и зельевары многое бы отдали, чтобы получить эти цветы.

Какое расточительство! По тому как Фаргус небрежно всучил эти цветы, что дороже некоторых драгоценных камней, складывалось впечатление, что для него было в порядке вещей дарить кириям такие букеты. Даже Аннабель бережно взяла их и расправила лепестки, нежно проведя по ним руками. Поднесла к лицу и вдохнула аромат.

— Спасибо, — в ее голосе было слышно искреннее восхищение. Фаргус был прощен.

Он это явно понял и улыбнулся своей котярской улыбкой. К имевшемуся блюду с фруктами на тумбочке около кровати Аннабель, он выставил еще одно с экзотическими фруктами со всех концов империии. Дальше пошли сладости. Шоколадные фигурки в яркой разноцветной фольге, конфеты, пирожные, орешки в меду, засахаренные ягоды и воздушные зефир — Фаргус решил побаловать свою подругу всем.

— Я тут поспрашивал своих раб… знакомых девушек, — поправился он, — что бы они хотели получить в подарок, если бы оказались в целительской палате. В основном это сладости. Большинство опрошенных также сказали, что хотели бы получить новый роман Милорады Буржуа…

Фаргус протянул бульварный роман Аннабель, у которой в предвкушении загорелись глаза.

— …А также часть опрошенных, чьему мнению я доверяю, сказали, что хотели бы в эти моменты иметь под рукой что-то пушистое и теплое. Ну я хотел было предложить привести сюда Грома, — разразился он смехом, — но представил реакцию целителей… И пожалел, да… что бы там ни думали о жестоком Фаргусе, — чуть покосился он в мою сторону.

— Поэтому, вот, я знаю, как ты любишь плюшевых зайцев, держи.

И Фаргус протянул Аннабель милого длинноухого плюшевого зайца с красивыми стеклянными глазами с сиреневой радужкой.

— Он заговорен на спокойный глубокий сон и может даже петь колыбельные, если ты захочешь, — ласково сказал Фаргус сияющей Аннабель.

Она обхватила игрушку руками и прижала к груди, чуть ли не урча от удовольствия.

— Спасибо, Фаргус, — растроганно сказала Аннабель и снова потянулась к нему, чтобы обнять. Поцеловала в щеку.

— Выздоравливай скорее, малышка, — муркнул он.

— Фаргус, уже известно что-нибудь, кто виноват в случившемся? — спросила Аннабель.

Тот сразу посерьезнел и сделал строгое лицо:

— Не переживай, драгоценная, мы разберемся. Ты пострадала, и виновные будут наказаны, обещаю.

— А если бы я не оказалась рядом? — резонно спросила Аннабель и снова нахмурилась. — Если бы пострадали только эти девушки? — кивнула она в мою сторону.

— Не думай об этом, малышка. Не забивай свою хорошенькую головку, — потрепал Аннабель по макушке Фаргус. — На вот, почитай. И поешь вкусных ягодок.

Он сунул ей в руки томик романа и подвинул вазу с ягодами. Так и не добившись ответов на вопросы, Аннабель уступила. Фаргус немного поразвлекал ее рассказами и шутками, и попрощался. Поцеловал в щеки и ушел, так и не бросив на меня ни единого взгляда.

— Нейка, угощайся, — кивнула на все расставленное перед собой богатство Аннабель. — Что хочешь сначала, медовые яблоки или шоколадную башню?

— Спасибо, ваша светлость, пока ничего не хочется, — сказала я почти правду.

Хотелось выпить морса или киселя. А если и есть, то какой-нибудь бульон из птицы. А лучше бы вообще получить из рук целителя отвар, после которого стало бы лучше и прошла давящая боль в голове.

Но вместо целителей в нашу палату потянулась вереница киронов и кирий, которые хотели засвидетельствовать свое почтение герцогине Тардума и всех земель северной провинции Ланнегодии. Скоро наша палата была заставлена букетами всех цветов и другими подарками, и стала походить то ли на цветочную лавку, то ли на кондитерскую. А столько фруктов и остальной еды детский приют в том же Тардуме, наверное, не видел за целый год.

Меня же никто не навестил. Девочки или еще сами не оправились после происшедшего, или их не пускали. Все-таки это палата была не моя, а герцогини. А меня сюда положили по ее прихоти. Хотя через пару часов мне хотелось любую серую и обшарпанную палату, только бы, чтобы там можно было остаться одной.

Среди всех навещающих, Аннабель искренне обрадовалась только Фаргусу и Антуашу. Если с Фаргусом их отношения были похожи на отношения старшего брата и младшей сестры, то, как и намекал Фаргус, к Антуашу Аннабель испытывала влюбленность.

Которую этот болван или не замечал или не хотел замечать.

Он зашел в палату также с букетом цветом (нейтральные, красивые холодной красотой снежные розы) и сладостями (коробка конфет, которыми заполнены все кондитерские). Но Аннабель, когда брала их из его рук, сияла так, словно он вручил ей звезду с неба.

Он прошел и вежливо поздоровался, справился о ее здоровье. А потом увидел меня и застыл пораженно: