— Сновидения всегда говорят что-то подобное.

Мисс Дим порозовела, а затем наклонилась и потёрлась своей щекой о мою:

— Теперь веришь?..

— Не-а, — я улыбнулся, как блаженный, — именно это ты в моих снах обычно и делаешь.

Глаза Леви расширились, а румянец вспыхнул ещё сильнее, окончательно залив её округлый нос. Резко откинувшись на спинку скамьи, она изогнула бровь, встряхнула запястьем и больно съездила мне по уху.

— Ай! — пискнул я, обваливаясь в листву. — За что?! В чём меня на этот раз обвиняют?!

— Ни в чём, — ответила Леви, встав и оправив складки на юбке. — Просто я почему-то уверена, что этого я в твоих снах не делала ни разу.

Страдая от звона в голове, я смотрел на неё снизу вверх и чувствовал, что окончательно прихожу в себя. Твою мать. Если она реальна, значит, этот сон — сродни тем, в которых меня навещал Марбас. Каким образом у маленькой мисс Дим вышло провернуть настолько хитрый трюк?

Чтоб мне сдохнуть, а… Надеюсь, она не обратила внимания на то, как я её назвал минуту назад.

— Ага, — усмехнулась Леви, наблюдавшая за моим лицом, — кажется, дошло. Прости, ничего лучше не придумала.

— Тебе, видимо, понравилось, — съязвил я, отряхиваясь и занимая место на скамье.

— Разве что самую малость.

Мисс Дим села рядом и свернулась уютным клубочком, положив голову на моё плечо. Жутко хотелось прикинуться обиженным, но не получилось — мешали толпящиеся в глотке вопросы и слюнявая радость приласканного щенка.

— Надо столько тебе рассказать, — тихо проговорила Леви. Её пальцы коснулись моей руки. — Не знаю, с чего начать… и не хочу ни о чём думать.

— Начни с того, как ты оказалась в моём сне. Я же всё равно сплю?..

— Спишь, — кивнула мисс Дим. — Но ты ведь знаешь, что такое Ноо?

Мозаика в голове начала складываться. Иногда хорошо быть книжным червём. Возможно, это моя единственная сильная сторона.

Некоторые практики полагали, что Ноо — зыбкий дом образов и отражений — гораздо просторнее нашей материальной Ойкумены. Омывая дневной мир, подобно океану, Ноо питается человеческими страстями, надеждами и болью. Именно там проводят время Герцоги, когда мы не беспокоим их своими дурацкими просьбами… и именно там черпали силу практики старых школ, не боявшиеся столкнуться с собственным безумием.

И сны, где наивные дурачки ищут ответы на свои вопросы — только двери, сквозь которые проникают обрывки сложнейшей симфонии общего бытия.

— Знаю, — сказал я, помолчав. — Но откуда это знаешь ты? И как ты меня здесь нашла?

— Немного опыта и удачи. — Леви окончательно завладела моей ладонью и закрыла глаза. — Меня ведь заперли. Сначала в комнате… а теперь во сне. Пришлось учиться ходить теми дорогами, которые мне остались.

В её голосе звучало утомление. Она хотела скрыть его, но явно не от меня. Знакомый приём — врать себе, что сил хватает, что можно продержаться ещё денёк, а следующим вечером повторять ту же ложь снова…

Столкнувшись с трудностями, люди неизбежно делятся на две категории, и никакому всеобщему равенству этого не изменить. Одни жмурятся, замирают и терпят, надеясь на лучшее, а другие бросаются в драку. Первые мудрее, и обычно живут гораздо дольше, пока вторые ломают себе шеи, сокращая поголовье сумасшедших. Естественный отбор, всего-навсего.

Но если безумец выжил и заматерел в процессе, его впору бояться. Без понятия, какое из двух племён породило меня, но вот Леви… она явно принадлежала ко второму. Если моя маленькая мисс Дим за такой короткий срок научилась не только управлять lumen naturae, но и сознательно перемещаться по тропам Ноо, Октинимосы должны в лепёшку разбиться, чтобы сохранить такого практика.

Чёрт, она просто восхитительна.

— Заперли во сне? Ты уверена?

— Да. Это что-то вроде летаргии, похоже. Я… я себя даже не слышу, понимаешь? Слышу источник силы в моей комнате. Слышу разговоры и чувства других людей. А там, где должно быть моё тело — просто облако тишины. Мне страшно его пересекать, ведь я сама сейчас — не больше, чем звуки…

Пальцы Леви собрались выскользнуть из моих, но кто бы им ещё позволил.

— Кстати, спасибо, что спасла мою дурную башку, — невпопад пробормотал я, втащив её к себе на колени.

— Не за что. Я это сделала из чистого эгоизма. — Леви криво улыбнулась и почему-то побледнела. — Слушай, я видела сон, который тебе сейчас снился. У меня не выходило сквозь него пробиться, так что…

— Ну и ладно. Мерзкое воспоминание, чего уж там. Я до сих пор пытаюсь понять, зачем они солгали насчёт ритуала.

— Солгали?.. — Глаза мисс Дим округлились. — Что ты имеешь в виду?

— Ассоциации служит Марбас, Пятый Герцог. Его домен — информация, понимаешь? Мы пользуемся им в подобных случаях — когда нужны сведения. Закон Соломона велит ему говорить правду. Достаточно было призвать его, и он сообщил бы имя убийцы. Ты же… веришь, что я не преступник?

— Я это знаю.

Последнее слово Леви произнесла с нажимом, от которого у меня на сердце стало легко, как у дошкольника.

— Он не мог указать на невиновного — значит, бабушка и остальные всех дурачат, но почему?

— Они не врали, Нетус.

Мисс Дим подняла левую ладонь и заглянула мне в глаза. Лицо её посерьёзнело.

— Хочу кое-что тебе показать. Скажи какую-нибудь заведомую чушь, пожалуйста.

Я задумался на секунду и ляпнул:

— Ты мне ни капли не нравишься.

На поднятой руке Леви моментально выступил блестящий иней, хлынул волной к пальцам и тут же растаял, будто впитавшись в кожу.

— Это что ещё за детектор лжи?!

— Дар знакомого Герцога. Мама заключила с ним сделку, и он пытается быть моим ангелом-хранителем, хотя сейчас влип в неприятности. Кому-то очень нужно оставить меня безо всякой защиты, — зло проговорила мисс Дим. — Так вот, я ведь всё слышала. Никто из присутствующих не солгал ни единым словом — ни ты, ни они.

— Ты хочешь сказать…

— Ритуал провели, и этот Марбас действительно назвал твоё имя.

Кажется, моё лицо на несколько секунд утратило всякую осмысленность. Соломонова Правда — краеугольный камень высших ритуалов и кровь современной практики, ведь использование медных резервуаров в магии — лишь побочный эффект от связи Герцогов с этим металлом. Законы Соломона изучались столетиями. Их проверяли на прочность люди настолько хитроумные, что нам до них, как до Плутона.

И каким же образом грёбаный Пятый Герцог сумел послать эти законы к чёрту?

И, самое главное, зачем ему это — только ради того, чтобы оговорить старину Нетуса?!

— Леви, помнишь, ты спрашивала, как мне удаётся менять внешность?..

— Конечно. — Мисс Дим чуть нахмурилась.

— Это дар Марбаса. Он дважды выходил со мной на связь и оба раза помогал, а во вторую встречу прямо сообщил, что хочет вставить палки в колёса интриганам из Ассоциации. В тот вечер, когда мы с тобой… увиделись, я приходил в библиотеку, чтобы выяснить, кто хранит его печать. Марбас настаивал, чтобы я её забрал.

— И… у кого же она?

— У Джеффри, мать его, Тансерда.

Леви прерывисто вздохнула и коснулась моего лба своим. На некоторое время мы заткнулись, слушая лопочущий ветер и дыхание друг друга. Чёрт побери, мы снова говорим о каком-то непотребстве, хотя наши губы так близко, что у меня вообще нет желания болтать.

— Ты… правда считаешь, что эта печать тебе нужна? — тихо поинтересовалась мисс Дим.

Мой ответ прозвучал мрачно:

— Теперь она мне нужна ещё больше. Я просто сдохну от любопытства, если не задам Марбасу пару вопросов. К тому же, другого способа выяснить, что за партию разыгрывает Тансерд, у нас просто нет.

— Но ему, очевидно, нельзя доверять.

— Никому из Герцогов нельзя доверять. Думаешь, они наслаждаются своими обязанностями на службе у практиков?

Леви пожала плечами:

— Уверена, найдутся и такие извращенцы. Они ведь странный народ.

— Но это точно не про Марбаса.

— Ты же помнишь, насколько опасен Тансерд? Как ты собираешься забрать у него печать?