Женщина ступила на землю, и по берегу пронёсся порыв ветра, точно приветствие.

— Я хотел дать Леви возможность самой отыскать дорогу сюда, — сказал Кроцелл. — Она справилась, поэтому время не потрачено впустую.

— Зачем этот лёд в голосе, Бунтарь? — Женщина звонко засмеялась. — Неужели мой нынешний облик неприятен тебе?

— Вы… и есть Танцор? — Задав вопрос, Леви ощутила вину за то, что вмешалась, но было поздно.

Женщина лишь улыбнулась — мягко и немного лукаво:

— Тебе ещё только предстоит узнать, как мало общего тела и лица имеют с истинным обличием наших душ.

Смахивая со лба пряди волос, Танцор — Танцовщица? — быстрым движением откинула голову, и послушница вздрогнула, увидев лунный блик в ямке между её ключицами.

— Впрочем, — продолжала хозяйка парка, — если тебе будет легче видеть меня в том же облике, что и при первой встрече, я могу позволить эту поблажку. Но ненадолго. Мне нужно, чтобы видимость перестала иметь для тебя значение.

— Нет-нет, — торопливо отозвалась Леви, отводя взгляд и непроизвольно сжимая запястья в полузабытом детском жесте волнения. — Я лучше буду привыкать сразу.

Танцовщица тихо усмехнулась и перевела мерцающий взор на Кроцелла, так и оставшегося стоять чуть поодаль. Встретившись глазами с хозяйкой парка, Герцог с лёгким вызовом приподнял брови.

— Ты верно всё понимаешь, Бунтарь. — Танцовщица кивнула. — Уходи.

— Это вряд ли. — Кроцелл покачал головой и улыбнулся. — Я отвечаю за Леви, и поэтому остаюсь. Я должен наблюдать.

— Твоя верность трогательна, но неуместна.

— Я так не думаю.

Бесшумно ступая по траве, Танцовщица отстранила Леви и на секунду сжала её плечо, будто ободрив. Затем она как-то внезапно оказалась рядом с Кроцеллом и коснулась его груди; дрогнув, Герцог попытался отступить, но ничего не вышло.

Резким движением Танцовщица погрузила ладонь в его тело по самое запястье.

— Для одного из Старших Духов ты слишком любишь воображать себя человеком, — произнесла хозяйка парка. — Так тщательно перенимаешь их повадки, что даже слабые места у тебя теперь те же. Прости, но от твоих чувств сегодня слишком много шума.

Хрипловатое меццо-сопрано Танцовщицы ничем не напоминало звонкий голос мальчишки-шамана, которым она была при знакомстве с Леви, но интонации — спокойные, уверенные, чуть насмешливые — остались теми же. Кроцелл опустил неоновый взгляд на руку хозяйки парка и, кажется, выругался сквозь зубы.

Один поворот запястья — и Герцог растаял в воздухе. Края пространства мгновенно стянулись, и быстрая цепочка искр сшила их между собой. Хозяйка парка тихо засмеялась, и волосы разгулялись по её обнажённой спине, точно буйные тени камыша по глади озера. Медленно поведя плечами, она развернулась к Леви. Её жесты плавно перетекали один в другой, и это действительно выглядело, как танец.

Леви поёжилась от неожиданного холодка между лопаток: отсутствие Кроцелла её не напугало, но бродить в глубинах Ноо без привычного сопровождения…

— Не волнуйся. — Танцовщица подошла ближе. Игривость соскользнула с неё, словно шаль. — Вернёшься домой к утру, как и следует.

— А вам же нравится это, да? — спросила Леви и поразилась собственной наглости.

— Что именно? — Танцовщица подняла бровь.

— Ну… возможность становиться, кем захочется. Это же так свобода и выглядит?..

— Едва ли кто-то из живущих под звёздами может быть уверен в том, что знает свободу в лицо. Даже Бунтарь, пусть ему и приятно думать иначе.

Танцовщица остановилась у самой кромки воды, и неожиданная волна поцеловала её ступни. Леви подумала, что эта картина останется с ней навсегда.

— Мир духов меняется каждое мгновение, даже если ты этого не замечаешь. Здесь никого не удивить новым лицом, а меня когда-то учили, что беседовать с духами дважды в одном обличии — оскорбление для них. Существа стихий считают нас угрозой: подумай только, ведь мы создаём порядок из того, что его отрицает! Они желают победить человеческий разум, сделать его частью постоянно движущегося пространства. Мы и они — враги от самой первой зари.

Хозяйка парка обернулась к Леви и поманила её за собой, а затем сделала несколько шагов по водной глади. Вокруг её стоп замерцали серебристые дуги, и лик озера подёрнулся рябью, будто смущённым румянцем.

Послушница последовала за Танцовщицей к самому краю берега, но шагнуть в воду не решилась. Ветер мягко подталкивал её в спину, и она обхватила себя руками, чувствуя, что зябнет.

— Именно наша вражда, — снова заговорила хозяйка парка, поднимая лицо к луне, — становится душой того, что вы называете магией. Мир наполнен светом, который служит духам пищей, они берегут его и взращивают, а мы отнимаем, чтобы получить власть. Твои люди крадут свет в те ночи, когда луна растёт — и духи не замечают ваших хитростей в изобильное время. Мои наставники сочли бы вас трусами — мы никогда не прятались.

— Как же вы поступали?..

— Существа стихий, Мальва, понимают лишь один язык. Никто из них не посмеет помешать тебе взять столько света, сколько ты пожелаешь, если ты проявишь… силу.

— Неужели с ними нужно драться? Я не могу, я никогда в жизни ни с кем не…

— Во-первых, не лги. — Глаза Танцовщицы блеснули острым укором. — Ты не просто можешь, ты способна ввязаться в безнадёжный для тебя бой, и было такое совсем недавно, разве нет?

Леви прикусила язык и уставилась на свои босые ноги.

— Во-вторых, дело не только в этом. Духа нужно впустить в себя и удерживать до тех пор, пока он не откроет своё имя. Кто-то сражался, но кто-то приручал. Обладая именем духа, ты можешь призвать его и впустить снова, чтобы его свет стал твоим.

Помолчав с минуту, хозяйка парка недобро улыбнулась и добавила:

— Многие из твоего племени назвали бы это самоубийственной глупостью. Но ты её уже совершила, когда украла музыку Бунтаря, и тебе повезло. Остерегись повторять, пока я не разрешу: без умения обращаться со светом ты сгоришь, как мотылёк.

— Мне и тогда казалось, что я умираю, — тихо созналась Леви.

— Ничего не изменится. Это всегда похоже на смерть, и почти так же опасно, покуда у твоей души нет иной опоры, кроме тела.

Танцовщица замолчала и усмехнулась одними губами, склонив голову и глядя на послушницу исподлобья. Расслабленно повела плечами, развела руки в стороны, затем сцепила их за спиной — так, что под бусами и перьями ярко обозначились ключицы.

— Скажи мне, Мальва, кто ты?

— Простите?..

— В твоём языке должны быть слова, которые ты можешь произнести, чтобы описать себя. Сделай это.

— Я… — Леви запустила обе руки в волосы и только теперь заметила, как сильно они растрёпаны, — наверное, прежде всего, я — человек… девушка…

— Достаточно.

Хозяйка парка топнула ногой, и в сторону берега понеслась нефритовая волна огромной высоты. Послушница вскрикнула, отбегая, но скользкая от росы трава подвела её. В локтях расцвела боль, а спустя несколько секунд дымчатая пелена воды напрочь смыла окружающий мир.

Первым делом что-то стряслось со зрением. Его стало… слишком много, хотя озеро словно исчезло: было ясно, что оно по-прежнему находится впереди, но гораздо больше внимания теперь привлекал удивительно разросшийся вид набережной и рощи за ней. Каждое движение ветки или травинки мгновенно становилось новым фокусом взгляда, мешая в кучу мысли и вызывая что-то вроде слабой паники. Послушница попыталась отыскать хозяйку парка, и для этого ей пришлось едва ли не вывернуть шею; Танцовщица стояла всё там же, ярдах в семи от берега, и пристально смотрела на неё.

— Что вы со мной сделали?! — выкрикнула Леви и мгновенно проиграла борьбу с испугом: вместо знакомой речи из её горла вырвалось низкое, хрипловатое… кряканье.

Тело казалось ей совсем маленьким и обтекаемым, точно каноэ. Схватиться за голову не вышло: вместо рук обнаружилась пара крыльев с узкими серовато-коричневыми перьями. Послушница заметалась по берегу, отмечая наличие двух тонких перепончатых лап, и ей захотелось взять у Нетуса пару уроков сквернословия — просто ради того, чтобы иметь возможность описать свои чувства в подобных ситуациях.