Одежда ясно давала понять – мужчина из военных. И чин у него, судя по роскошному шитью на вороте и подоле камзола, высокий.

«Похож на воина или богатыря с картинок!» – восхищенно разглядывала я мужчину, продолжавшего с напряжением буравить меня взглядом

Его правая рука, к слову, лежащая на рукояти весьма внушительных размеров меча в ножнах, сполна выражала настороженность. Ничего хорошего это не предвещало. Как пить дать.

Я украдкой вытерла вспотевшие ладони о джинсы.

Не скажу, что голубоглазый был неимоверно красив. Однако он явно не был лишен чего-то, что в народе принято называть обаянием.

«А ведь я была права, – усмехнулась, усилием воли заставив себя перевести взгляд. – Второй и впрямь еще совсем молод. Едва ли старше Ярослава».

Юнец с длинным русым чубом, облаченный в алые одежды, с нескрываемым страхом смотрел на меня и топтался за широкой спиной у воина с ледяными глазами.

Уж не знаю, сколько продолжались бы молчаливая перестрелка взглядов, если бы в дверь не ввалился тот, кого я даже и не приметила сразу. Худощавый невысокий старичок в нелепой красной попоне, накинутой на плечи, и белесым пушком на порядком облысевшей голове проворно протиснулся мимо воина. Сцепив руки с узловатыми пальцами перед собой, он замер, глядя на меня. Вид у старика был измученный, но вместе с тем, счастливый. Водянистые маленькие глазки то и дело сверкали.

Старик проговорил что-то, обращаясь ко мне. Я повторно помотала головой. Тогда он в ответ взволнованно крякнул и сделал еще один шаг мне навстречу, но воин мигом положил руку ему на плечо. Предупредил словно.

Вот только дедок на это лишь восторженно воскликнул, потрясая сухонькими руками.

После недолгого совещания воин, пусть и с недовольством, но все же пропустил старца, и тот не медля рванул прочь. За малым не споткнулся на выходе.

Я недоуменным взглядом проводила старика в попоне. Что происходит? Все творящееся для меня так и оставалось загадкой.

Мужчина-воин тем временем что-то сказал юнцу. Тот судорожно вдохнул, словно собирался с головой окунуться в ледяную воду, и шагнул ко мне.

Взяв цепочку, осторожно потянул за нее и, не касаясь моей руки, словно я прокаженной была, отпер металлический браслет небольшим ключом, извлеченным из нагрудного кармана.

Я тут же с облегчением потерла запястье. Хоть браслет и не был тяжелым и не натирал, избавиться от него было крайне приятно.

Выполнив задачу, парнишка мигом ретировался за спину воина, который, едва только мои оковы со звоном упали на пол, извлек из ножен меч.

Легко помахав мечом, мужчина отошел в сторону. «На выход», – догадалась я и со страхом поплелась к двери.

Выйдя из камеры, я тут же поняла, что оказалась права: я под стражей! Это местная тюрьма.

Шагая по длинному, хорошо освещенному настенными лампами коридору с множеством таких же, как и в моей камере дверей, я отчаянно молилась, чтобы меня не отправили без суда и следствия на эшафот.

«Идиотка, – беспрестанно ругала себя, – Самая настоящая идиотка! Отправиться в другой мир? Ха, да запросто! Где тут у вас портал или… что там еще бывает?»

Мне нестерпимо захотелось ударить себя, да посильнее, чтобы творить неведомо что и отправляться неизвестно куда больше неповадно было.

Сдерживая слезы, еле передвигала я отяжелевшими ногами. Действительно, о чем я вообще думала-то? Героиня, черт побери!

Воин и его юный соратник молча вышагивали следом, то и дело подгоняя меня легкими тычками в спину.

Преодолев пару лестничных проемов, я с надзирателями оказалась в просторном холле с высокими окнами. Здесь было уютнее, чем внизу. На подоконниках даже сиротливо примостилась пара горшочков с комнатными цветами.

Затем, меня повели к следующей каменной лестнице.

Дрожь в коленях усиливалась, а ругательства, обращенные от меня ко мне же, с каждым лестничным пролетом лишь крепли.

Мы поднимались все выше, и у меня уже начинало сбиваться дыхание: «Еще немного, – хватала я ртом воздух и обливалась потом, – и я расстелюсь прямо на каменных ступеньках. Совсем сил нет».

Очередной легкий тычок вынудил собрать остатки воли в кулак и начать активнее перебирать ногами. Наконец воин странным набором звуков приказал остановиться и, обойдя меня, толкнул неприметную на вид дверцу на одном из этажей.

Старательно изображая послушание, я вошла, и в нос мне тут же ударил застоявшийся запах старости и пыли. Вновь подгоняемая воином я сделала пару шажков внутрь и обомлела.

Помещение оказалось необъятно огромным! Вокруг все было завалено толстенными фолиантами, листами для письма, свитками, незаконченными изобретениями и всевозможными железяками.

Окон не было. Зато вместо потолка был полусферический стеклянный купол, который из-за обилия пыли и птичьего помета с уличной стороны едва-едва пропускал дневной свет.

– Вот это да… – тихонько выдохнула я, изучая захламленную цитадель древней мудрости и знаний.

Пока я с восторгом озиралась, навстречу нам выскочил старец все в той же попоне на плечах. Он радостно потирал руки, глядя на меня, и как-то подозрительно угодливо горбился.

Перебросившись парой слов с воином, старик призывно махнул мне рукой и побрел вглубь своего царства. Я с тревогой оглянулась на воина.

Мудро рассудила, что оказывать сопротивление и пытаться сбежать нет ни малейшего смысла, и с покорностью направилась вслед за «красной попоной», то там то сям мелькающей среди книжных нагромождений.

***

«Красная попона» указал воину на старое потертое кресло у большого письменного стола. И тот, в очередной раз подтолкнув меня в спину, кивком головы приказал мне сесть. Я присела на краешек. Вцепилась в коленки мертвой хваткой и выдохнула с облегчением. Кажется, казнить меня пока не собирались.

Юнец, по-прежнему топчущийся где-то за моей спиной, был еще одним грозным сухим кивком воина выслан за дверь, а старец в алой накидке с потрепанными краями все суетился и носился от одной стопки книг к другой. Хлопал дверцами то одного, то другого шкафа.

Старик беспрестанно что-то бормотал, облизывался и то и дело кряхтел, хватаясь за поясницу сухонькой рукой с длинноватыми, на мой взгляд, для мужчины ногтями.

Минут пять спустя воин, продолжая все с тем же вниманием и подозрением следить за мной, что-то отрывисто бросил старику. Это что-то заставило старца засуетиться еще пуще.

Наконец «попона» извлек из книжных завалов одного из шкафчиков небольшую резную шкатулку. С торжественным видом поставил ее на письменный стол, смахнув при этом на пол крошки, недоеденные хлебные корки и скомканные листы желтоватой бумаги.

Я напряглась и немного отпрянула от стола, ведь «красная попона» аккуратно откинул крышку ларца и с нездоровым блеском в глазах уставился на меня. Облизал пересохшие сморщенные губы.

«Старая ящерица», – еле сдержалась я, чтобы не сморщиться, и потеснее прижалась к спинке кресла.

Воин тем временем сделал пару шагов ко мне и помахал руками, призывая встать. Упрямо глядя на него, я отрицательно помотала головой и прямо-таки вжалась в кресло, мечтая слиться с ним воедино.

Ну уж нет! Что бы там эти иномиряне ни задумали, я пас.

Однако церемониться со мной, похоже, никто не собирался. Воин, широко раздувая ноздри, подался ко мне и ухватил за руку. Я и моргнуть не успела, как оказалась крепко накрепко прижата спиной к его широченной груди, облаченной в темно-алый камзол.

Я брыкнулась, но хват оказался настолько тесный, что я дохнуть не могла, не одарив себя болью в ребрах.

– Отпусти, сволочь… – зарычала, извиваясь, как уж на сковородке. – Отпусти!

Попытки применить все известные мне примы самообороны оказались безуспешны. Силы явно были не равны, а стальные объятия, в ответ на мое усердие, лишь сжимались, причиняя нестерпимую боль.

Я стиснула зубы, а глаза уже начинала застилать пелена горячих слез. Но сдаваться без боя… Вот уж дудки!