Ни лекарствами… Ни лекарствами, ни подарками… В чьем-то царствии быть придурками. Мне не стать другой — а тебе-то что: под твоей ногой — просто ветошью. Оботрешь сапог — не поморщишься. Скажешь — «мой запой — одиночество». Ни бегущую и ни сонную… Может, просто я пересолена?!. Так ведь слезы все! А они — твои. Как нести одной, что дано двоим… У тебя ж ни слез и ни дерзости!.. Раз уж так сошлось — мы поделимся. 30 августа 1966 Ни о чем не жалеть… «Ни о чем не жалеть» — этот мудрый печальный закон много лет, много лет лечит нас и, как доктор домашний, знаком. «Ни о чем не жалеть» — значит, все остальные слова, как леса в ноябре, опустели, и гулко грохочет листва. Ни о чем никогда не жалеть, не жалеть — только «не», только «не»! Этой малой частицей кончается след никуда не ведущих, но прожитых дней. Ни о чем не жалеть! Если узел нельзя развязать, то рубить смысла нет — надо просто повязку надеть на глаза. Ни о чем не жалеть, если память беззвучно кричит, если жжет, словно плеть, и сквозь трезвые строки рыдает мотив. Ни о чем не жалеть — это значит уйти, зачеркнув навсегда все, что было с тобой, значит, память убить и убить свою жизнь за годами года! Ни о чем не жалеть, умоляю, меня не проси — ни о чем не жалеть — это сверх человеческих сил. Конец ноября — 3 декабря 1977 Мою визитную карточку «назначили» сами слушатели: они выбрали песни «Не гляди назад» и «Сигаретой опиши колечко». Для меня самого «визитной карточкой» являются песни «Возвращение» и «Ни о чем не жалеть». В последней песне, мне думается, удалось поставить точку в словах и музыке. Признаться, у меня немного произведений, которыми я был бы абсолютно доволен, где была бы гармония мелодии и стихов. Такое счастливое слияние произошло в некоторых песнях из цикла городских зарисовок, например в «Осенней песне» и вот в «Ни о чем не жалеть». 1981, Норильск Ноктюрн Мотались тени на стене и на стекле метались тени диковинных ночных растений, и бились капли на окне. Неровно вздрагивал фонарь, и, сокращая расстоянья, тень повторяла колебанья, и царь лесной был снова царь. Люблю волненье тех минут, когда не властен над собою, мы называем их судьбою, и верю я — они не лгут. Не разбирая почему, себя я смело им вручаю, я про себя так мало знаю, что и сомненья ни к чему. В потоках льющейся воды я чувствую родство такое, и столько светлого покоя, что знаю — вот мой поводырь. И черным воздухом дыша я прозреваю эту местность, и обретает легковесность моя бессмертная душа. 26 августа 1969 Ночлег в пути
А. Милославскому и Е. Шантгай «Вас очень опасным считает молва. В наличии явно нехватка кроватей. Так вот, — прозвенели металлом слова, — Я с вами, но только, конечно, в халате. Коснетесь — и быть, не взыщите, беде!» (Ни звука, где ястреб свернулся в гнезде.) «Коварный! Вы знаете к дамам подход, — она продолжала, не слыша ответа, — а смелость должна награждаться! За это я — ваша. Ну что же, мой рыцарь, — вперед!» Она распахнулась, как домна дыша. (Но ястреб не сделал решительный шаг.) «Вы просто Везувий! — вскричала она. — Какой будет взрыв при подобном давленье! Ах, я пропадаю! Ты видишь, луна, — я стойко боролась с моим наважденьем. Пред страстью беспомощен смертный и слаб». (И тихий, но внятный услышала храп.) «Ну что же! Как может, так тот и живет», — сказала она, улыбнувшись понятно, вздохнула тихонько и пухлый живот укрыла ему уголочком халата. Да, мертвая птица, друзья, никогда не вылетит больше уже из гнезда. 27 января — 28 февраля 1980 Ночная песенка Крошатся в лужах фонари. Знакомый адрес повтори. Застонут доски под ногой, — к другой идешь, совсем к другой (а сам ты разве не другой?). В кармане звякают ключи, ботинок в кухню простучит. Поет пружина на дверях, — Жек-Жек, ты, кажется, дурак (улыбка дрогнет на губах). Пойми нерадостную связь со всем, что хочешь оторвать. Сугроб обнимет твой сапог, — ну как, ты меньше одинок? (Ты вроде сделал все, что мог.) На ленту памяти мотай, потом кому-нибудь отдай, хотя бы — собственной жене, как случай где-то в стороне. («…В чужой, далекой стороне…») 2–3 января 1964 |
