* * * От усталости можно простить, можно даже любить от усталости. Ветерок облака шевелит — тоже, может быть, просто из жалости. Облака не плывут в Колыму, не плывут облака и в Америку. Я глаза к облакам подыму, и вы знаете, вы поверите! — словно кто-то зубами сверкнет — что внизу ему, ясному, нравится?! С края облако он отогнет, свесив голову, улыбается… Вот ладонь его ляжет на грудь, вот меня он окликнет по имени, и окрепнет протянутый луч — не зови меня, ах, не зови меня… Брызнут слезы — он глянет в глаза и к ногам мне положит ладонь свою… Ну нельзя же, я знаю — нельзя! — и стою уже, над землей стою и не падаю. 3 июля — 4 сентября 1969 Деловая считалка День воскресный — вид окрестный радует глаза. Шлет жена меня на местность — я, конечно, «за». Дверь квартиры запираю и, презрев уют, первым делом выясняю — где чего дают. Как отдыхаешь — так и проживешь. Понедельник — день тяжелый? Это как кому. Здесь работа, а не школа: место — по уму. Свой секрет вам открываю: не сочтя за труд, первым делом выясняю, как кого зовут. Как начинаешь, так все и пойдет. День второй, конечно, вторник — очень важный день. Жизнь твою решает в корне, если ты не пень. Дурни что-то там считают — мне ж когда считать? Первым делом выясняю, что кому достать. Раз обещаешь, значит, выполняй. В среду вовсе на работу можно не ходить, я сотрудникам охотно улучшаю быт. Лак французский, зонт японский, чешский унитаз, безразмерные авоськи — все, друзья, для вас. Полюбишь ближних, раз диктует жизнь. А зато в четверг приходишь, словно Дед Мороз. Каждый взгляда не отводит — что кому принес. Потомлю я их часочек, расстегну портфель, а потом поодиночке отзову за дверь. Во всяком деле главное — подход. В пятницу, ежу понятно, подоспел банкет. Говорят, на Солнце пятна, а на мне их нет, я выслушиваю тосты, хотя знаю сам — нет пределов мне для роста — вот я первый зам. Чего достоин, то и получай. У кого в субботу отдых — у меня дела. (Ох, толкового сыночка мама родила!) В нужных людях и в закусках утопает стол. Как там сказано по-русски — «наш почетный долг». Кто любит жизнь, того полюбит жизнь. 13 декабря 1977 — 18 января 1978 Детский рисунок
На столе от лампочки круг, а за кругом в комнате мрак. В круге сразу видно, кто друг, кто во мраке — ясно, что враг. Девочка рисует дома, над домами вьются дымы, и еще не знает сама, кто чужие здесь, а кто — мы. Вот опять возводится дом, а над домом тянется дым. Все плохое будет потом, все хорошее создадим. А под дымом варится суп, чтобы каждый в доме был сыт. Тот, кому захочется спать, сам на полночь ставит часы. А за домом высится сад — там деревьев несколько сот. Яблоки на ветках висят — сами так и просятся в рот. Что для жизни надо — все есть. Чего нету — значит, пустяк. Решено — мы жить будем здесь, Решено — мы жить будем так. Нарисуем старых друзей, не заметим новых врагов. В этом мире все любят всех и до смерти здесь далеко. Здесь покой — извечный закон. Незнакомо здесь слово «вдруг»… …Жалко, что кончается он там же, где от лампочки круг. 7–9 января 1983 Стихи были написаны раньше. Формальный обыгрыш рифм «круг», «мрак», «друг», «враг», игра со словами оборачивается игрой со смыслом. Оказывается, что такого рода рифмы несут большую смысловую нагрузку. А вот мелодия пришла — прямо открытие, ритм, вернее, — потому что в стихе такого рваного ритма нет. Это мое личное открытие, этим я горжусь. Разнодольный метр. Этого, по-моему, не было ни у кого. Если я ошибаюсь, то, значит, я просто невежественен и изобретал велосипед. 1989 Дитя и мать Легли ресницы, словно тени, как тени в полдень, какой изгиб каких растений сейчас мы вспомним. Искать сравненья — нету силы, и труд напрасный: дитя не может быть красивым — оно прекрасно. Многие лета детям Земли. Радость ответа тем, кто нашли. Ave Maria! Споемте славу нашей милой, не помня худа, чье тело грешное явило вот это чудо. И что бы с нею ни случилось, вдоль жизни долгой! — уже дарована ей милость прожить Мадонной. Счастье прощенья всем Матерям. Свет утешенья тем, кто терял. Ave Maria! 24 сентября — 1 октября 1979 |
