Антимолитва Господи, дай же ты каждому, чего у него нет. Б. Окуджава «Молитва» Кто славы просит, кто женщин, а я — себе не дурак! — прошу извилин поменьше и чтоб потолще кора. Чтобы — в висках, во лбу ли — воспринимались впрок любые земные бури как бархатный ветерок. Чтобы давильня утром и вкрадчивый голос днем ни злобою, ни инсультом не отозвались в нем. Чтоб как ноге — коромысло, как сырость дождя — волне, — вторые и третьи смыслы неведомы были мне. Чтоб взор мой незамутненный, встречая подобный взор, искренне и влюбленно смотрелся в него в упор. И я изведаю счастье и мимо пройду, авось не зная, каких напастей избегнуть мне довелось. Я стану и тих, и кроток, и, веруя в этот сон, спокойствием идиота я буду вознагражден. 16 апреля 1977 Ах, Израиль! Ах, Израиль, как здесь пьется, как поется! Жизнь подмигивает: «Главное — не ной! Ты же знал, что начинать с нуля придется!» Да, конечно! Но не знал, что значит «ноль». Вот я кругленький и гладкий, словно нолик, в инкубаторе олимовских [6] цыплят. Все пищат, толкутся, зерна экономят — старики и молодые — все подряд. Эти вскоре петушками оперятся, эта — курочкой на жердочку вспорхнет. А седым — таким, как я, — куда деваться, где усталое их сердце отдохнет? Все, что нажито, — то брошено, забыто. Не о тряпках я, конечно, говорю. Уважение к себе — вот что убито! То есть именно все сводится к нулю. Потому, наверно, столько оптимизма: «Ма шломха? [7]» — «Ха коль беседер! [8]» — бьет в зенит. Но в глазах стоят картинки нашей жизни, а в «беседере» отчаянье звенит. Ноль — так ноль! Пускай же маятник качнется, Бог нам в помощь — точно выбрать путь вперед. У меня-то все, конечно, обойдется, если только не повешусь в первый год. Ах, Израиль, как здесь пьется, как поется, Жизнь подмигивает: «Главное — не ной!» 14–19 сентября 1990 Ах, Саша! Неужели двадцадь с лишним…
Саше Городницкому к 50-летию Ах, Саша! Неужели двадцать с лишним тому назад такими были мы?! Ты — с шевелюрой, у меня — глазищи, и темный город посреди зимы. И адрес где-то в памяти затерян, но покопаться — сыщешь и его: громадная квартира на Литейном и наша встреча в ночь под Рождество. Как мы тогда бесспорно были правы и как гордились нашей прямотой! Ты бил меня за то, что рифмы слабы, а я тебя — как раз за мастерство. Холодный блеск отточенного стиля не выявлял, казалось мне тогда, биенья крови, и слова застыли гирляндами сверкающего льда. Как быстро кончилась — увы! — пора всезнанья, но лба прибавилось, хоть и за счет волос. И все, что было или будет с нами, во времени одном переплелось. И наши судьбы, как и наши строки, в одном оркестре тянут унисон. И только вот — как всюду! — давят сроки, причем на сердце, чтоб не счел за сон. Я поделился опытом, который, наверно, бесполезен, как любой. Мы слишком много тратим времени на споры и слишком мало оставляем на любовь. 9 апреля 1985 Баллада об упавшеи сосне Прости, дружок, — такое дело — ты зря старался, зря спешил — уж скоро год над этим телом стоят в обнимку камыши. В смолистых кольцах отболела тебе неведомая жизнь. Ах, милый мой, — такое дело — тут хоть спеши, хоть не спеши. Пока живем и дышим ровно, пока томит надежда нас, — нам пожелание здоровья — вполне достаточный наказ. Но червь незрим, незримо гложет… Где прав поэт, бессилен врач. Какой из дней нас подытожит — зачем, дружок, нам это знать! И вот стоим над павшим телом, чью крону заметает снег… Речь о сосне, и в ней все дело — о человеке речи нет. Осень 1974 — 21 февраля 1979 Баллада о жизни Мост перекинуть, построить ГЭС, дорогу к ГЭС проложить. Вырубить лес или вырастить лес — это зовется «жить». Но вместо «жизнь» подставить «труд» — быть может, все объяснить. Но если вопросы и не встают, то надо ж все-таки жить (или хотя бы похоже на «жить», или почти как «жить»). Сесть на ходу в последний трамвай, плечом почувствовать дверь, смотреть на скользящий светлый квадрат, а в нем на серую тень (легко колотится головой тень о выбоины мостовой и, взлетая без боли, скользит по асфальту, чтобы в новой воронке упасть и подняться, — а пятна домов уплывают назад, не останавливая глаза) — это очень похоже на слово «жить», это почти как «жить». Увидеть вдруг: мальчик в слезах впервые закрыл рукою глаза, чтобы уйти от страшного мира от едкого, горько-соленого мира (никем на земле не подсказанный жест, жест впервые взвалившего крест, жест естественный, как лепесток, жест, нацеленный вам в висок, — вы что-то, что-то ему должны, хоть вроде и нету на вас вины), — это тоже похоже на слово «жить», это почти как «жить». Показать другим, что такое «жить», приподнять невесомый полог, и НИкого НИчему НЕ учить, — каждый выберет место на полке — это очень близко к тому, чтобы «жить», это совсем как «жить». Увидеть себя, построить себя, себя себе объяснить, и всю свою жизнь видеть жизнь — это ближе всего к «жить». 8-12 апреля 1963 вернуться Ха коль беседер! — Все в порядке! (иврит) |
