Песня «Моим ровесницам» написана сразу после встречи выпускников ЛИСИ, посвященной 20-летию окончания института. Через денек позвонили мне: «Женя! Мы тут собрались, подходи и ты». — «Что же вы мне раньше не сказали! Я жену как раз отпустил, маленький ребенок дома один, оставить не с кем». — «Ну что ты, с ума сошел! Мы, может быть, никогда больше не встретимся». — «Сказали бы раньше, я бы придумал что-нибудь. А много вас собралось?» — «Человек десять». — «А кто? — А так, одни девчата…» Нам было по 43 года. «Одни девчата» меня как стегануло. Пойти я не смог. А девчат своих я решил увековечить… 1978 Мой выбор Развернуты стяги — в какой уже раз! — и каждый кричит: «Голосую!» Но снова похлебку готовят из нас, вот только неясно — какую. Смешно препираться гороху с лапшой — кому быть для супа заправкой. Но повар попробовал нас: «Хорошо! И перчик сгодится, и травка!» И разный доход, и в аренду завод, и выборы — все понарошку, пока ты не можешь влиять на того, кто крутит в котле поварешкой. Едок ты мой милый! А кто же — еда? Да ты же — все снова и снова… Я буду за выборы! Но лишь тогда, когда выбирается Повар! 26 февраля — 3 марта 1989 Мокрый вальс Как непрочны двери у страны доверья для того, кто верит только в замки. Значит, неизбежно гасит нашу нежность, нашу нежность — тяжесть чьей-то руки. Что нас больше учит: время или случай, — вряд ли важно, если даже поймешь. Но когда нас давит сон страшнее яви, выйди ночью под мерцающий дождь. Все надежды, слышишь? — он тебе надышит — дождь бессонный, шелестящий в ночи, плеск оваций в зале или губ касанье, губ касанье можно в нем различить. И пока над нами голубое пламя неизвестной, нас хранящей звезды, — будет, как и прежде, сердце греть надежда, унося нас далеко от беды. 3–5 сентября 1972 Я сочинял моему другу песню «Мокрый вальс» и думал, что у них еще что-то может склеиться, вернуться. В общем-то вернулось, склеилось, но ненадолго. Черепки вообще склеиваются плохо. 1989 Молитва Ты сказал мне, Господи, — «выбирай». Не давай мне, Господи, власть на пробу. Длинную, о Господи, память дай и лиши, о Господи, длинной злобы. Господи, не дай мне забыть друзей. Радостью, о Господи, можно ранить. Сам решу я, Господи, что сильней, ты на их предательства — дай мне память. Мне прости, о Господи, слово «месть», им не дай, о Господи, слово «грустно». Господи, оставь их как они есть — пусть им будет, Господи, только гнусно. Голыми лопатками на углях, — Господи, тебе, я знаю, хуже. Имя твое треплют на всех углах, — Господи, прости, что ты мне нужен. 23 августа 1965 Москва-Ленинград скорый
Под ногами мостик ахнет, охнет, капля на окне, капля на окне дрожит и сохнет — вот ее и нет. Перебор колес на ксилофоне — шпалы, как в бреду. Что ни оборот — я понял, понял — не могу, бегу! Я бы мог чему-то научиться, но сперва — успеть! Впереди и позади — столица! — некогда смотреть. Низкая поземка цвета стали — все же тоже след, черные леса горизонтальны — вертикалей нет. Голые пригорки — как спортсмены. Я и сам спортсмен! Шпалы, переезды, перемены — все без перемен… 4–5 марта 1968 Моя современница Ты небо рисуешь — синим и серым рисуешь — скалы, потом — мужчин — обязательно сильными, а женщин — конечно, слабыми. Но небо — лишь изредка синее, а серое — вовсе не скалы, и вот — приходится быть — сильной, а хочется быть — слабой. Середина августа 1965 Моя страна Рощи Хермона [19] зеленые — это моя страна. Камни, войной опаленные, — тоже моя страна. Крошечная горсточка земли, но зато воистину — «цели» [20]. Капелькой на континенте, точкою на глобусе, но места хватит всем, поверьте, и попробуйте, попробуйте приехать. Посох Моше, меч Иосифа — это моя страна. Летчики в небе проносятся — тоже моя страна. Сотни поколений стерегут память на священном берегу. Капелькой на континенте, точкою на глобусе, но места хватит всем, поверьте, и попробуйте, попробуйте приехать. Тора и законы субботние — это моя страна. Гордые люди свободные — тоже моя страна. сколько лет ждала меня она. Капелькой на континенте, точкою на глобусе, но места хватит всем, поверьте, и попробуйте, попробуйте приехать к нам. 30 января — 3 февраля 1990 вернуться Хермон — самая высокая гора в Израиле. |
