Песня «Иуда» — попытка найти какое-то иное объяснение поступку Иуды, чем получение платы в тридцать сребренников за предательство своего учителя. 1978 Как тебе спалось, Светланочка? Как тебе спалось, Светланочка? Лана, как тебе спалось?! Хворостинка-несгибаночка — гнуться как тебе пришлось! И впрямую, точно шпагою, рассекать словами ночь, и глаза ко мне протягивать, словно голову под нож… Как мне нужно было, Ланочка, чтоб поднялась ты с колен — от самой себя бегляночка, пленница незримых стен — много больше, чем уверенно, отыскав губами рот… Я доверчив — раз доверила, и за мной не пропадет!.. Ах, нейлоновая девочка, вся в березовых слезах. На ветру — как на тарелочке, и дождинками — глаза… 15 апреля — 5 мая 1966 Клитатная[14] благодарная Вижу добрую улыбку, слышу пару теплых слов, чью-то руку на загривке: Ах как хочется при этом благодарно хрюкнуть: «Кен!» [17], жадно глядя на предметы, размещенные вдоль стен. И снимая все сомненья, не печалясь ни о чем, в эти милые колени ткнуться мокрым пятачком и, согнувшись над корытом, чавкать, слыша наперед: «Ну не бойся, вынь копыто — здесь никто не отберет». Все за нас уже решили — кто мы там и что мы здесь. Дверцу в хлев нам приоткрыли — не толкайтесь, охель есть! Вот и все, на что мы годны — это ты и это я! (Так рисуют нас сегодня — [Июнь] 1992 Колыбельная Не лампадка здесь чадит трехгрошовая, и не лампочка горит стосвечовая — колыбель в углу стоит — легче перышка, по ночам она горит ярче солнышка, жарче жаркого огня — баю-баюшки! — а задел-то ты меня только краешком. Голосок твой, говорят, тише мышьего, только мне он как набат — гром Всевышнего. Баю-баюшки-баю, спи, мой сладенький, Не ложися на краю — край покатенький. Стебелечек мой растет, не надышится. Вот и весь тут мой расчет — пусть колышется. Боже, Боже, погляди на него любя. Доктор, доктор, не ходи — здесь не ждут тебя! 13 сентября 1965 Колыбельная
Степану Степановичу Балакину (младшему) Слышишь, милый, все в порядке — это вовсе и не боль. Просто ты представь, что в прятки поиграла я с тобой. Будем думать, будто шутка нас с тобою развела: я ли вышла на минутку или у тебя дела. Видишь, милый, все как надо: я с тобой, а ты со мной. Ну а если все же падать, то уж лучше мне одной. Где-то за горами ветер, заметает души снег. Мы за это не в ответе — что за дело нам до всех! Знаешь, милый, я в ответе, только ты здесь ни при чем. Вижу я, как солнце светит, над твоим взойдя плечом. Пусть в груди колдует кто-то — мне ничуть себя не жаль. Это все — моя забота, это все — моя печаль. Это не твоя печаль. 28 февраля 1976 «Колыбельная» написана в Ташкенте. Я увидел пару, понравились мне оба. Там какие-то сложности были… Ему с женой разводиться, ей — с мужем. И оба любят. И муж любит эту, и жена любит его, и тут любовь, и как-то жалко мне всех их было, больно они мне понравились. И вот я написал такую песенку, не про себя совсем. 1989 Колыбельная домов Антенны поют колыбельную нам. Кончается день. Хотя бы ночами нам надо согреться. Волна фонарей, как морская волна, качнет нашу тень. Пульсирует тень, словно черное сердце (как сердце домов в ночных городах). Сугробы на крыше, сугробы внизу. Часы на столе. Рисунок луны на стекле полусонном. Дома-корабли пассажиров везут по белой земле, сквозь белые сны и земные законы (по белой земле дома-корабли). Прислушайтесь к нам, но не слушайте слов. Откройте окно, ловите мотив — то простой, то капризный. И вот, ударяясь о стены домов, последнее «но» последнею нотой взлетит над карнизом (и голос наш тих, но песня верна). 7-21 декабря 1965 вернуться Клитатная — абсорбционная благодарная, клита — абсорбция, поглощение (иврит). вернуться Эйх-ба-арец? — Как в стране? (иврит). вернуться Алия — репатриация, вообще — подъем (иврит). |
