— Конечно! — Не сдался Хмель. — И нам очень повезло, что у нас были предшественники. Мы учли их ошибки.
— Хватит. — Герк легонько пристукнул ладонью по столу. — У нас должно все получиться.
— Можно поинтересоваться подробностями? — Демон поймал за подол пробегающую мимо девку и велел принести пива и ему.
— Не стоит. Зачем? Мы с Хмелем все обсудили, чем меньше людей об этом знает, тем лучше.
— Или боишься услышать от нас, что твой план идиотский.
— Вы и нас подставляете. — Тихо и зло сказала Рут, заглядывая в кружку.
— Поэтому мы сейчас прощаемся. — Деловито ответил Хмель, как об уже решенном. — Через час мы выходим и сюда уже не вернемся.
— Это как пить дать.
— Мы уедем по кружному тракту к морю. — Сказал Герк. — Будем путать следы.
— Ваша леди отправится на Дорогу Сна, не слезая с коня.
— Если так, она умрет свободной.
— Да какая разница, как она умрет?! — Шепотом вскричала Рут, вскакивая со стула. — Если она все равно умрет?!
— Разница есть.
— Нет ее!
— Сейчас уже поздно спорить. — Улыбнулся Герк. — Мы так решили, и это будет правильно.
— Ну а ты? — Гаррет всем телом повернулся к наемнику. — Ты же не дурак. Сдалась тебе эта леди! Бросишь нас ради… ради леди? Которая тебя и за человека-то не держит?
— Вы можете о себе позаботиться. — Хмель не заколебался ни на секунду. — А она нет.
— Вот именно! — Горячо поддержала Гаррета Рут. — Лордов больше нет! И леди не умеет жить в новом мире! Она обречена на смерть! А за нами жизнь, понимаешь ты или нет?!
— Вы это другое. — Замялся наемник. — А леди…
— Раб. — Яростно припечатала Рут.
— Обзывайся сколько хочешь, я знаю, что ты будешь по мне скучать.
— Иди ты демону в зад! — Дрожащая от ярости Тринидад вышла, хлопнув дверью.
— Удачи. — Иронично попрощался Гаррет. — Герк, тебе она понадобится. А если все же украдешь свою леди, так особенно. Не вздумай признаваться ей в любви сразу. Сперва пусть она очухается, потом намеки ей будешь делать всякие… Если что, спроси Хмеля, он лучше знает. Хмель, что бы тебе ни сказала эта варварка, учти, никаких демонских задов. А еще я думал, ты умнее, вот честное слово…
— Ты-то перестань. — Поморщился наемник. — Если встретишь когда песенника, вели ему сложить об нас балладу, и чтобы покрасивее, и так, чтобы слезу вышибало. И чтобы концовка непонятная была, живы мы или умерли, чтобы все гадали…
Дойдя до середины деревушки Рут остановилась, тяжело дыша. Безлунное небо обсыпало звездами. По замковой стене прохаживались двое часовых с факелами, больше для порядка, чем для охраны. Темная башня торчала перед глазами, раздражая и без того обозленную варварку еще больше. Рут не привыкла, чтобы ей перечили. Ладно еще советники, но они предлагали дельное, или Хольт, которому можно было и рожу набить, а то и приказать всыпать плетей, если слишком зарывался, но какие-то рыцарь с наемником… зелье было до крайности горьким, однако, приходилось глотать, опустошая унижение до самого донца.
Так что Гаррет с кувшином чего-то дымящегося и хмельного был как нельзя кстати.
— А ночь-то какая темная, самое то, чтобы ледей воровать.
— Довольно. — Сквозь зубы процедила Рут. — Надоело об этом.
— Хмеля жалко. — Помолчав, пожаловался демон. — Такой дурак. Мало его жизнь трепала. Вот уж кто рыцарь, почище Герка…
— Хватит, Гаррет. Забудем о них.
— Выпьем. — Покладисто согласился демон. — И пройдемся. А то меня уже задергали в придорожне, шагу ступить не могут, будто разучились и тому, что и до меня знали.
Прихваченная морозом земля сухо рассыпалась под ногами, покрытые инеем ветки хрустко ломались, если попадались на дороге. Хмельное питье теплом растекалось по телу, чуть кружило голову и туманило взгляд.
— За каким демоном тебя в лес-то понесло? — Чуть слышно ворчал гворт, но не отставал, тащился следом. — Варварская душа. Волков вздумала сыскать?
— На костер иду. — Отозвалась Рут. — Не должно его здесь быть.
— Какой костер? — Не понял демон. — Нет здесь ника… ах этот. Это не костер, это жертвенник. Чуешь, чем дым воняет?
По мнению самой Тринидад дым вовсе ничем не вонял, разве что имел специфический привкус кореньев и растертых сухих цветов.
— Зайдем. — Решила варварка.
Жертвенник был спрятан в полуразрушенном деревянном сарае, одной стеной упиравшимся в склон холма. В крыше сарая была дырка, в которую выходил дым, устроенная так, чтобы огонь не замочило дождем, дабы таковой случится. Сам жертвенник находился у подножия резной деревянной статуи, и дым, поднимаясь спиралями, обволакивал ее, скрывая лицо. Рут бесцеремонно шагнула внутрь сарая, уже понимая, что никакой это не сарай, а разрушенное гнездо одной из многочисленных богинь, которым молилось крестьянство до войны. Годы не пощадили статую, на ней были следы ударов, крови и гнили. По обычаю таких культов, сама статуя богини высекалась обнаженной, а потом ее одевали в приличествующий наряд, наверняка раньше бывший дорогим и многоцветным, а теперь простым и полинялым. У статуи не хватало пальцев: поломали, когда сдирали кольца.
— Капище. — Оценил Гаррет, задирая голову кверху, дым не помешал ему разглядеть из темноты внимательный, словно живой взгляд слепых глаз. Из глазниц тоже выковыряли камни, и на щеки статуи как будто сочилась темная кровь, впитываясь в дерево.
— Интересно, кто это. — Без интереса сказала варварка. — Кто-то молится ей до сих пор.
— Сейчас у того спросим. — Вдруг сказал демон. — Выходи, о почтенный старец, и поведай нам, что за богине ты приносишь жертвы?
В дальнем углу сарая раздался шорох, и из него выполз сгорбленный слепец.
— Уходите отсюда. — Велел он дребезжащим голосом, явно стараясь сохранить остатки достоинства, но у него плохо получалось. — Оставьте нас с Неоскверненной доживать свой век, она и так опозорена.
— Так она неоскверненная или опозоренная? — Скептически поинтересовался гворт.
Рут толкнула его и подошла к молельнику ближе. Он задрал голову, оказавшись ниже ее ростом, и тщетно старался разглядеть выцветшими бельмами, судорожно подергивая волосатым кадыком. Поборов отвращение, Рут мягко взяла его за руку, поразившись, какая у него тонкая и сухая кожа.
— Расскажи нам об этой богине. — Мягко попросила она. — Мы запомним.
— От вас пахнет вином и развратом. — Старец отнял руку. — Уходите из последнего пристанища Непорочной!
— Вино еще осталось. — Демон выразительно покачал кувшином. — Уже остыло, но все еще хорошо. Хватит и тебе, и твоей богине плеснуть. А про разврат ты прав только наполовину, да Рут? Давай, дед, погрей старые кости и развлеки женщину беседой. Ты такого вина в жизни не пил. Считай это приношением. Ради богини, а?
Гаррет поставил кувшин возле подножия, выразительно пристукнув глиняным дном о камень. У молельника дрогнули губы.
— Мы выслушаем тебя со всем вниманием и почтением. — Серьезно сказала Рут, садясь у стены на доски, покрытые полусгнившими подстилками. — Не бойся оскорбить наши религиозные чувства, говори прямо. Ты слишком стар, чтобы тебя убивать.
Демон издал смешок, веселясь над замешательством старика, и сел рядом с Рут, по-варварски скрестив ноги.
— Можешь даже проповедь нам прочитать, мы послушаем. Если ты не забыл, конечно.
— Смейтесь, нечестивцы. — У молельника задрожал голос. — Теперь можно все, после того как грязные варвары болезнью согнули могучее тело королевства и принесли с собой не просто смерть, а заразу похуже — оскверненную богиню.
— Ты о Троеликой говоришь? — Не поняла Рут. — Варвары чтят ее. До них ей вообще почти не молились, а теперь она — главное божество разоренных земель.
— Дева едина! Тринидад сделал из нее свою девку, расколол ее сущность, и извратил суть! Богиня чиста и непорочна. Она давала плодородие всему сущему, вершила справедливость устами жрецов и провожала умирающих на Дорогу Сна. А Тринидад нечистой магией развратил ее душу, смял и выковал в пламени похоти темное существо, расколотое натрое: чародейку, убийцу и отравительницу. Скажите мне, разве может быть добрым кто-то с расколотой душой?
