— Конечно не устояла, у него же был волшебный ме-е-еч!
— Заткнись, Рут! Вам вообще ничего нельзя рассказывать! Вы все опошлите! — Вскипел Герк под заливистый хохот спутников. — Это древняя легенда!
— Лордские россказни всегда до ужаса скучные.
— Потому что это метафоры! Они не обязаны соответствовать жизни! В них важен стиль, язык…
— И смысла нету! История должна быть интересной…
— Чтобы кишки высыпались, мозги брызгали и кровища ручьями лилась, слыхал я ваши басни!
— И скабрезностей побольше. — Добавил Гаррет. — Люблю их истории, особенно если рассказчик хороший попадется.
— Скоро деревня. — Перебил его Хмель. — Обойдем или заночуем там?
— Обойдем. — Хмуро бросила Рут. — Моррек.
— Заночуем. — Не согласился Гаррет. — Если он нас ищет, то у лорда Преста. Никто не знает, куда мы делись.
— Вы тупые. — Вздохнул Герк. — Ни один крестьянин в здравом уме не пустит на порог варварку и наемника. Про тебя я вообще молчу, чешуйчатая ты харя.
Рут, которой раньше не доводилось спрашивать мнения крестьян о том, хотят ли они видеть ее в своих домах, озадаченно замолчала. Гаррет тоже приуныл.
— Вот вы дурачье! — Фыркнул Хмель. — Надо уметь оценивать свои сильные и слабые стороны. Варварку и наемников они, может, и не захотят видеть, а вот дешевую рабочую силу… понимаете, о чем я? Гаррет, тебе придется перекинуться. Эх, а я только рубашку нагрел…
Как ни настороженно смотрели на них крестьяне, оборотистый Хмель все же сумел договориться с одной вдовой на постой. Молодая еще, но согнутая горем женщина, поседевшая от забот прежде срока, сурово окинула взглядом не менее суровую компанию и отвела их в пустой дом.
— Большой. — Оценила Рут.
— Для большой семьи. — Эхом откликнулась женщина, с ненавистью сминая в руках грязное полотенце. — Всех убили варвары.
Если она думала, что Рут смутится, она ошиблась.
— Не всех, судя по тем, которые во дворе бегают. — Цинично парировала варварка.
— Мы приступим к работе завтра. — Хмель поспешно затолкал Тринидад в дом. — А сейчас нам бы поесть и это… помыться.
Женщина окинула взглядом троих мужчин, ни один из которых варваром не был, и это слегка примирило ее с присутствием наглой явно шалавистой девки, наверняка кувыркавшейся со всеми троими, так ей, бесстыднице, и надо.
— Парильня топится. Еды мало, но что есть. Завтра, если хорошо покажете себя, дам больше. Пока не заслужили.
Несмотря на угрозы, женщина принесла довольно еды, хоть и простой. Также она дала путникам хлеба, на который они накинулись, будто стая голодных волков. И еще она принесла мужские вещи, новые, добротно сшитые.
— Моих сыновей и мужа. — Тускло сказала она. — Им больше не нужно. Давайте свои, я постираю.
— Эх, вот это жизнь! — Чистый распаренный Хмель раскинулся на кровати, явно предназначавшейся для молодых супругов.
Растерявшей щепетильность Герк лежал с другого края.
— Какое счастье, когда тепло! — Поддержал он. — О Троеликая, и чисто!
— Счастье! — Огрызнулась по-прежнему злая и грязная Рут, чья очередь идти в парильню была последней. — Что он там делает так долго?!
— Я бы оттуда сутки не вылезал. — Мечтательно протянул Хмель, пьяным от счастья взглядом уставившись в потолок. — В каждой косточке теперь тепло!
— Заткнись. — Сердито бросила Тринидад. — Эта поганая крестьянка даже не дала мне одежды! Вам-то есть, что напялить на себя!
— Я бы поглядел на тебя в платье. — Теперь мечтательный взгляд Хмеля устремился на Тринидад. — А то у варварок принято только штаны носить. Захочешь, по привычке, руку под юбку запустить, а там облом…
— Неправда, мы носим платья. В праздники, на свадьбу… дочери вождей тоже ходят в платьях. Они, конечно, не такие, что ты привык видеть, но на штаны точно не походят.
— Возьми мою рубашку.
Хмель потянулся и стащил через голову ту, что дала ему крестьянка.
— Спать будешь в ней, а наутро твоя одежда высохнет.
Тринидад поймала брошенную вещь и встала.
— Все. Сил моих больше нет. Пойду прогоню его, а то он весь жар изведет.
— Давай-давай! — Озорно крикнул Хмель. — Только если он через пять минут не придет, мы поспешим тебя спасать! Или его.
— И зачем ей непременно рубаха? — Недоуменно спросил Герк, когда Рут вышла. — Я часто видел, варварки бесстыжие существа, они могут купаться в одной реке голыми вместе с их мужчинами, а уж спят и подавно…
— Так-то оно так. — Вздохнул Хмель. — Только она не у себя в клане, и она это смекает. Не хотелось бы мне, чтобы она спала здесь голой. С одной стороны, волнующе, конечно, с другой, ты еще от нее не огребал. Эх, вот научусь я получше драться…
Гаррет напустил столько пара, будто хотел устроить из парильни маленький суверенный Ад. Рут постояла на пороге, боясь вдохнуть полной грудью и обжечь легкие. Демон в человеческом обличье блаженно развалился на лавке, закинув руки за голову, пользуясь возможностью полежать на спине, пока не мешают обломки крыльев.
— Ты долго еще? — Возмущенно спросила его варварка, чувствуя, как блаженное тепло проникает в тело.
— А что? — Медленно и лениво протянул демон.
— Гаррет! У меня все чешется уже! Сгинь отсюда, дай мне помыться!
— Иди, я тебя почешу, где скажешь.
— Я тебя мечом почешу, если ты не освободишь парильню. — Пригрозила Тринидад, понимая, что демон просто разленился и не хочет вставать и куда-то идти, но ничуть не сочувствуя.
— Ты мне угрожаешь? — Оживился гворт, поднимаясь с лавки и подходя к Рут так близко, что она смогла увидеть черные прожилки у него в зеленых глазах. — Я трепещу. Что ты со мной сделаешь? Неужели ты хочешь лишить меня невинности, достойная из достойных? А я подарю тебе за это волшебный меч.
— Боюсь, твоя невинность уже досталась портовой шлюхе. А волшебный меч у меня уже есть.
Рука Гаррета тут же скользнула у нее между ног и осталась там.
— Я бы так не сказал.
Рут прижалась спиной к стене, порадовавшись, что на ней штаны, а не юбка, и медленно сдержанно выдохнула. Гаррет, ожидавший отпора, помедлил, потом подошел ближе и прижался бедрами к ее бедрам, больно сгреб волосы на затылке, грубовато поцеловал в висок, в скулу, в угол рта…
— Ты всегда ходишь с ножом?
— Ты бы удивился, если бы узнал, как он иногда может пригодиться.
— Ты же меня не убьешь.
— Конечно нет. Так, порежу, а сдохнешь сам.
— Брось. Ты не такая уж красавица, чтобы отказываться. Ты ждешь прекрасного лорда на белом коне?
Рут невольно хмыкнула, вспомнив, что Хольт любил лошадей как раз белой масти.
— Я не худший из мужчин. — Настаивал Гаррет. — А ты не пугливая крестьянка, и знаешь, чего хочешь, не говори, что не знаешь…
— Хочу, чтобы ты освободил мне парильню и не заставлял выпускать тебе кишки.
Тринидад нажала сильнее, и по животу Гаррета потекла кровь, капая на пол. Хольту было бы достаточно, но выражение лица демона не изменилось, и он продолжал смотреть на нее слегка безумно, как голодный на кусок хлеба.
— Гаррет. — Рут вздохнула. — Во имя Троеликой, я целый день шла. Я замерзла и устала, у меня болит все тело. Я просто хочу спать. Я тебя не хочу.
— Ну, мнение женщины может и не учитываться. — Хмыкнул задетый демон. — В конце концов, я сильнее тебя, и нож тебе не поможет.
— Конечно, ты сильнее.
Тринидад убрала нож и закрыла глаза. Гворт прижал ее к стене еще сильнее и принялся стягивать с нее рубашку, у него плохо получалось, потому что он целовал Рут в плотно сжатые губы.
— Открой рот. — Потребовал демон. — Открой же ты рот, чертова дрянь!
Рут вяло подчинилась, не сопротивляясь. Гаррет с проклятием стукнул кулаком в стену, отпустил ее и вышел, громко хлопнув дверью.
Тринидад прерывисто вздохнула и сползла по стене, позволив себе наконец-то испугаться. Но пар уходил, вода остывала и надо было мыться быстрее, поэтому Рут сняла грязную одежду, положив нож так, чтобы быстро можно было дотянуться, и посмотрела на свое отражение в тазу с водой.
