Лорд Прест был так доволен ловкой варваркой, что недавно послал ей личную постельную рабыню по имени Рона, и Рут даже задумалась, а не воспользоваться ли ее услугами, но девчонка так плакала и дрожала, что дикарка с отвращением отослала ее прочь. Потом выяснилось, что несчастную не валял только ленивый, и варварка только укрепилась в своем решении. Прислуживала Рона хорошо, и Рут от всей души однажды предложила быстро и безболезненно лишить ее жизни, недостойной человеческого существа, в ответ на что девчонка разрыдалась и дрожащим голосом молила этого не делать до тех пор, пока возмущенная варварка не вытолкала ее за дверь. После ей прислали другую служанку, старше и умней. Она тоже безропотно ложилась в постель к любому гладиатору, но старалась угодить, как могла, не раздражала вспыльчивых мужчин слезами и воплями, и ее никто не обижал. Было у этой женщины даже своеобразное достоинство. Она приносила еду и сплетни, но сколько Рут ни пыталась вызнать о Хмеле, Гаррете и Герке, все было впустую.
— Что с этим делать? — Рут осторожно взяла горшочек с кислым молоком.
— Это пьют, госпожа моя. — Степенно объяснила женщина.
Когда-то она говорила Рут, как ее зовут, но Тринидад так и не смогла ни запомнить, ни выговорить. Смуглая кожа, черные волосы и миндалевидные глаза выдавали в ней уроженку гор, тех, что последним рубежом стоят на пути к Аду.
— А потом жидко ходят? К чему мне это? Или кто-то испугался встречи со мной на арене да так, что решил меня заставить ходить так же жидко, как сам при упоминании моего имени?
— Нет, госпожа моя, это…
Горянка произнесла трескучее длинное слово, похожее на звук, с которым разрывают плотную ткань. Тринидад даже не стала переспрашивать, по опыту зная, что все равно ничего не поймет.
— Это успокаивает живот, утоляет жажду, приятно на вкус и лечит от солнечных ожогов, если нанести на воспаленную кожу.
— Очень нужное качество. — Хмыкнула варварка. — Особенно сейчас. Особенно мне.
Съев все без остатка, она вышла из маленькой комнаты, больше похожей на тюрьму, и прошла к тренировочной площадке, где обычно дрались остальные рабы. Со вчерашнего дня на площадке остались пара отрезанных ушей и чьи-то выпущенные кишки, которые успели плотно облепить мухи. Над площадкой, высоко в толще скалы, висели отполированные серебряные диски, солнечный свет, преломляясь в них, достигал дна подземелий и освещал кровь на земляном полу, гнилые бревна, рваные сети и ржавые кандалы, валявшиеся без дела. Гладиаторы ходили свободно, бежать отсюда все равно было некуда. Навстречу Рут вышел Ирсо, они молча кивнули друг другу. Ирсо жил в подземелье больше десяти лет, и за это время успел позабыть все, что было с ним раньше. Чей-то удар сделал его калекой, лишив ноги ниже колена, но лорд Прест оставил его в живых, не из жалости, а чтобы обучал неумелых бойцов, слишком быстро и неинтересно умиравших на арене. Если бы не подлый удар, Ирсо давно бы уже был свободен. Гладиатор поднимается из самых низов, как дерево, рождающееся из грязи и возносящееся к небесам. Бои проходили каждую неделю. Сначала выпускали толпу купленных рабов, щедро поставляемых ловчей бандой. Лорд зажигал конец длинной, пропитанной маслом веревки, ведущей к факелу, и пока огонь медленно подбирался к нему, люди дрались. Когда факел загорался, прибиральщики уносили трупы, а оставшиеся в живых ждали новой битвы. Затем на арену выходили более опытные бойцы, они сражались вместе, слаженной группой под предводительством избранного вожака, иногда на них выпускали диких зверей или демонов. Однажды лорд Прест велел привести на поле юных крестьянских девушек, и обезумевшие от крови и смерти воины зарезали их всех под хохот довольного лорда. У толпы были свои любимцы, они сражались один на один, им кидали цветы, а знатные женщины платили привратникам, чтобы провели их в комнаты гладиаторов. Лорд Прест обещал свободу тому бойцу, у которого не останется соперников, и гладиаторы жили лишь этой надеждой, но они все умирали, так и не добравшись до вершины.
Тринидад оставалось пройти больше половины пути. Когда ее впервые вытолкнули на арену, вооруженную щитом и мечем, полуослепленную закатным светом, Рут принялась делать то, что умела лучше всего — убивать. Гром криков и свиста оглушал ее, варварка двигалась на инстинкте. Мужчины, которые пытались ее убить, были не вооружены, но их было слишком много. Ей единственной дали меч, в уверенности, что женщина, даже варварская, не продержится долго, для того, чтобы она успела зарезать хотя бы несколько мужчин, прежде чем ее распнут на песке, лорд Прест обещал ее победителю поединка. Это и погубило мужчин, за нее они дрались и друг с другом. Но все они были либо простыми крестьянами, либо разбойниками, либо наемниками, а Тринидад была воином, воспитанным старым Хольтом. И осталась одна на арене прежде, чем вспыхнул факел. Толпа неиствовствала и вопила, приветствуя нового кумира, а ошеломленная Рут, сжимая липкую от крови рукоять меча, осознавала, что сейчас выиграла одно из главных сражений своей жизни. Ее взгляд бестолково метался по толпе, пытаясь выхватить знакомый взгляд, потом она с ужасом посмотрела на трупы, ожидая увидеть Хмеля или Герка. Ее вытолкали с арены, и прибиральщики сноровисто принялись оттаскивать трупы в кучу, ругаясь из-за одежды и украшений мертвецов.
Огромный человек с явной долей варварской крови в жилах отвел ее в меленькую душную комнату с отхожей дырой в углу и охапкой соломы вместо постели.
— Я Ирсо. — Сказал он. — Не рвись к свободе, если хочешь жить.
Позже Рут думала, что значат его слова. Она не верила лорду, и, как оказалось, не зря. Потому что свободы не получил никто из гладиаторов. У лорда были прекрасные бойцы, но как только кто-нибудь из них оказывался чересчур близко к вожделенной цели, с ним непременно что-нибудь случалось. Одного убила мстительная постельная рабыня, конечно, девчонку жестоко казнили за это, а лорд очень скорбел, но бойца это не воскресило. Другой отравился перед последним боем, и из-за этого ему снова пришлось начинать с самых низов, ненавидящие его менее удачливые, но более многочисленные бойцы разорвали воина на части. Третий бросился грудью на меч, узнав, что его деревню сожгли варвары, и все, к кому он стремился, погибли. Четвертому, Ирсо, в тренировочном бою отсекли ногу, напав сзади. Лорд Прест пришел в ярость и велел связать подлого раба и бросить его на корм свиньям, но свободу Ирсо так и не получил.
Теперь он, огромный и угрюмый, шел, раскачиваясь, рядом с Рут, слегка опираясь на ее плечо. Делить им было нечего, старый воин мог сказать о бойце все, лишь поглядев, как он ходит или поднимается с лежанки. И знал, что никто из рабов лорда Преста никогда не достигал и половины умений Рут Тринидад. Гладиаторы Преста были простыми крестьянами, ремесленниками, торговцами, их не учили убивать, как только они начинали ходить. Самыми лучшими воинами арены были наемники, но они тоже когда-то все были крестьянами, ремесленниками и торговцами. Демоны приходили на арену добровольно, ведомые жаждой крови, и уходили, когда им вздумается, полудемоны и варвары предпочитали не сдаваться живыми, а если попадались, то бойцами были яростными. Но все это было давно, когда к лорду Престу съезжались друзья из соседних лордств, потешить себя кровавыми забавами. Теперешняя арена была жалким обломком былого, говорил Ирсо.
Шайка полудемона притащила очередную партию рабов, Фейлах, слуга лорда Преста, купил тех, кто годился в гладиаторы, но их было мало. Остальные шли просто как мясо. Они жадно держались за прутья клетки, полными страха глазами глядя на Ирсо и Рут. Клеток было три, в одной плакали и молили о помощи, во второй под одобрительные крики и свист насиловали женщину, в третьей завидовали и злобно ругались, требуя расступиться и открыть страждущим обзор. Женщина яростно извивалась всем телом, но ее держали за руки и за ноги.
— Ирсо. — Рут показала глазами на знаки, оставшиеся на отброшенной в сторону куртке.
— Сам вижу. — Проворчал тот, бесстрашно открыл клетку и парой ударов кнута разогнал осатаневших мужчин.
