— Ты чего хочешь, говори уже, как есть.

— А так не понимаешь? — Выдал измученный Хмель, у которого язык не поворачивался такое произнести.

— Я стараюсь на тебя не… ай, ладно.

Демон прищурился и уставился на наемника, считывая образы, роившиеся у него в голове. Хмель сам не знал, что сказать, поэтому демон его тоже не особенно понял, но настроение уловил.

— Мне уехать?

— Ну… не то, чтобы… дело-то твое…

— Так убраться отсюда подальше? — Переспросил Гаррет, наклоняясь и завязывая сапоги. — Этого ты хочешь?

— Я не хочу. Просто… так будет…

— Лучше для всех. — Закончил за него демон.

— Не для всех. — Нахмурился наемник. — Для тебя. Шерридан рядом. Тебе там вроде будут рады.

Гаррет молчал.

— Ты с ней говорил?

— Не говорил.

— Даже не поблагодарил?

— Я хотел. Как ты себе это представляешь? Эта, Рут, спасибо, в общем? Что я скажу?

— Да, беда. — Задумался Хмель. — Но отблагодарить как-то надо. Не по-человечески получается.

— Я и не человек. — Огрызнулся Гаррет. — Ее никто не просил, сама решила. Да и то случайно вышло. Так что благодарить-то вроде как и не за что.

— Можно что-то сделать.

— Уехать, например?

Наемник вздохнул.

— Мы ей все здесь очень мешаем, на самом деле. И платок этот. Ты же знаешь, почему она его носит. Может, ты что посоветуешь?

— Я?!

— Ты же умный. — Бесхитростно объяснил друг. — И Рут очень выручишь.

— Ладно, я подумаю. — Проворчали в ответ.

Все можно было сделать быстро и без лишних свидетелей. А нужно — красиво и торжественно, чтобы еще века распевали балаганщики, перевирая правду. Я не хочу, отчаянно думала Рут. Не хочу, не хочу, не хочу! Но отнимался язык и немели ноги — не убежать, не возразить. Всю жизнь она жила так, как было нужно, и умирала, выходит, так же. Ведьма объясняла, что это будет не смерть, но она все равно не хотела. Лекарка же только радовалась. Опять они были расколоты: одна отрицала, вторая сомневалась, третья принимала. Ты сделала уже все, сказали они. Твой путь окончен. Но впереди расстилалась целая жизнь, и тело не чувствовало, что сознание медленно угасает. Только что делать с этой жизнью? Она не может остаться простой варваркой и жить в Кастервиле, где каждый знает ее. Стать наемницей и охранять обозы? После настоящих боев драться с оголодавшими крестьянами? Выйти за Герка и каждый день ловить на себе многозначительные взгляды мужчин — никогда. Она Тринидад, живая Богиня, явленная чудом темным народам. И этим чудом же должна остаться. И оставить все.

Лависса тоже любила ходить на смотровую башню. Раскидывала руки и ловила потоки ветра, раздувающего рукава. Среди варваров она была своей. Тринидад, по обыкновению всех варваров, начинала разговор сразу с главного.

— Хмель мне поведал, что Герк ночами не может уснуть, и вовсе не из-за тебя.

Последняя леди поморщилась.

— Нечего нос воротить. Ты ждала принца, вот тебе целый король. Бери и пользуйся. С ним теперь никто не сравнится.

Последние слова отдавали издевательством.

— Или проверить хочешь?

Некоторое время назад Лависса выложила бы ей все. Но теперь она уже кое-чему научилась.

— Твое какое дело? Если тебя беспокоит Геркова неудовлетворенность, иди и умотай его, чтобы он устал.

— Даже так? — Усмехнулась Рут, опасно опираясь спиной на ветхие перила. — Исса, ты же знаешь, что со стороны виднее? Он любит тебя.

— А я его нет.

— В таких вопросах надо слушать не голову, а кое-что пониже.

— Того варвара я тоже хотела.

— Вообще-то я имела ввиду сердце. Вот видишь, в любви ты вообще не разбираешься.

— Мое сердце молчит. Честно сказать, теперь при виде Герка мне хочется просто убежать. Мне ужасно стыдно за все, что было.

— Считаешь себя недостойной короля.

— Не поэтому.

— Именно поэтому. Я бы не смогла быть Тринидадом, если бы не разбиралась в людях, Исса. Ты боишься. Думаешь, что не справишься. Не хочешь быть королевой. Все еще помнишь, кем он был. И для тебя он по-прежнему простой рыцарь. Но Исса… — Рут подошла ближе и наклонилась к леди, как будто их могли услышать. — У нас тебе ведь и не обязательно становиться его женой… подумай об этом.

Варварка уже хотела уйти, когда порозовевшая леди окликнула ее.

— Рут! Я не прошу ответа, но все же. Ты отдала Хмелю свой меч и вернула Гаррету крылья. Теперь этот разговор. Ты… что-то случилось? Ты куда-то… уходишь?

Варварка пожала плечами.

— Да так, просто люблю мешаться в чужие жизни и не люблю оставлять незавершенные дела. Не бери в голову, а если берешь, то не у двоих сразу.

— Что?

— Ничего. Мне так Старый Хольт говорил. Герк хороший парень. Но ему тяжело. А ты можешь сделать легче. Но не обязана.

— Вот спасибо. — Надулась леди. — Так сразу легче стало.

— И не стой на ветру, уши простудишь.

Посмеиваясь, Тринидад быстро сбежала с лестницы.

В коридоре кто-то был, поэтому дикарка, не желая никого видеть, притормозила и осторожно выглянула. У высокого стрельчатого окна стояли Смерть и Гаррет, и Рут внезапно подумала, что в них обоих есть демонская кровь. Гворт что-то мягко говорил Кессе, и варварка, хотя стояла довольно близко, не могла разобрать слов. Было похоже на то, как говорят спящие: кажется еще чуть-чуть и поймешь, но понять не удается. Демон бережно снял с женщины изодранные рукавицы, и она испуганно прижала руки к груди, будто боясь саму себя. Гаррет положил ладони ей на живот и продолжил что-то мягко втолковывать, тихо поглаживая. Рут еще ни разу не слышала, чтобы у него был такой голос. Потом взял ее за руку и прижал к животу, не давая отнять. Испуганное лицо Кессы медленно разгладилось, сквозь застывшую напряженную маску вдруг проступила растерянность, любопытство. Она оттолкнула руки Гаррета, как ребенок, научившийся чуду завязывания шнурков, который хотел попробовать это сам.

— Эй, ты что…

— Тихо!

Рут толкнула Хольта назад в глубину коридора.

— Это моя жена! — Тем не менее друг принизил голос.

— Ничего он ей не сделает.

— Я ему все равно голову оторву! Нечего к моей женщине лапы тянуть!

— Ты про Кессу или про кого еще?

Хольт развернулся к ней всем телом и прижал к стене.

— Я знаю, что мое. А ты, посмотри на себя! Привела в замок какого-то проходимца и доверяешь ему! Что он с тобой сделал?

Он вызывающе ударил ее по щеке, прямо по зажившей тонкой ниточке шрама. Рут с силой толкнула его.

— Нашел кому рассказывать про свое! Знаю я, как ты свое бережешь!

— Думаешь, знаешь? — Хольт снова прижал ее к стене, явно нарываясь. — Разве я тебя не берег? Каждый бой, раз за разом, больше, чем себя, и что я получил взамен? Ты просто строптивая девка, а у строптивых девок не спрашивают согласия!

От колена он увернулся, нож выбил, и он, зазвенев, покатился по плитам пола. Рут пригнулась и метнулась в сторону, уходя от кулака, одновременно делая подсечку. Драться она умела. Рычащий от ненависти клубок рухнул на пол и покатился по лестнице, прямо в парадный зал. Лестница была длинной и каменной, но оба бойца больше были заняты друг другом, чем сбереганием спины. На последней, самой высокой, ступеньке более легкую Рут все же шибануло от Хольта, и она, пользуясь мгновением, откатилась, чтобы потом снова броситься в драку.

— Вы чего?!

Скала поймал рванувшегося Хмеля, оттаскивая его.

— Даже не думай, а то сам от них огребешь!

— Наконец-то! — Довольно подтвердила высокая женщина с полуседыми косами. — А я все думала, когда у них до дела дойдет. Прямо скучно было.

Танец бойцов завораживал. Хмель впервые увидел, на что способна Рут, которая не сдерживает себя, в схватке с равным. Это было бы даже красиво, если бы каждое неверное движение не грозило окончиться безобразным увечьем. Хольт тоже ее не щадил, оба выплескивали друг на друга все страхи, обиды, сомнения и боль.