И тут на середину горницы выходит Владик Сукачёв. В его руке вполне приличный плащ.
— Пропьём! — он говорит.
И пропили. И так меня любили и ласкали. А девки все смотрели на меня безумными светящимися глазами и только повторяли:
— Ну, Кабанов…
А утром я ушёл в Москву.
От деревни до шоссе, где остановка автобуса, идущего до Чехова, всего-то было с километр. Автобус как раз подошёл, и деньги у меня, конечно, были — пятак на метро. Автобус же стоил пятнадцать копеек. До Чехова, до электрички, где можно ехать без билета, было двадцать восемь километров. И я пошёл пешком.
Была да и осталась в моей натуре эта странность. Казалось бы, что стоит подойти, сказать кондуктору или водителю, что так и так, мол, дочка родилась… Возвращаясь из армии, после трёх с половиной лет житья в тесном братстве с другими людьми, я думал, что стал другим. «Уж вот теперь для меня нет проблемы предложить кому-нибудь в бане потереть друг другу спины», — так думал я, и это себе повторял. Но всё развеялось, как утренний туман. Ещё прикурить я мог попросить, если у встречного горела сигарета, но закурить — ни разу. Такой изъян во мне был и остался. Что же касается электрички, то, чтобы сесть и ехать без билета, обращаться ни к кому не надо. А придёт контролёр, — ведь это он обратится ко мне, а не я к нему. На обращение ответить мне нетрудно.
И я пошёл пешком с гудением в голове и полуватными ногами после бессонной пьяной ночи.
……………………………………………………………………………………
Из Москвы в Ригу
6 сентября 1965 г.
Наташке очень нравится твоя, подаренная мне, пирога. Всё время спрашивает: кто тебе подарил?
— Мой самый хороший друг!
— А как его зовут?
— Вырастешь, узнаешь…
— А что у него в руке?
— Лук.
— Это красноармеец?
— Нет. Индеец.
— А в кого он стреляет?
— В дикого зверя.
— А почему нет зверя?
— Он есть, только мы его не видим.
— А кто видит?
— Индеец видит, потому что у него зоркий глаз.
— А покажи глаз…
Хочешь пришлю её фотокарточку?
Из Москвы в Ригу
24 сентября 1965 г.
Меня Наташка трясёт за плечо. Ей скучно. Вчера ей дарили подарки. Но, кажется, ей больше всего нравится ёжик. Она с ним нежна и умильна: «Ежишька…»
Из Геленджика в Москву
1969 г.
Здравствуй дорогой папа!
Приехал Боря, он привёз мне много подарков. Спасибо тебе за краски и карандаши, я ими рисую.
До свидания,
целую бесконечно,
Наташа
Из Геленджика в Москву
16 июля 1973 года
Бабушке, папе и Боре
Как вы живёте?
Я живу хорошо…
Вчера купили две бутылки лимонада и быстро распили. Тётя Наташа привезла два торта Лёньке. Один мы уже съели… К нам тут пришёл котёнок. Такой хорошенький…
Пишите мне побольше.
Наташа
5 мая 1974 года
Родильный дом им. Грауэрмана
3-я палата
И.Л. Кабановой
Поздравляю тебя, поздравляю себя, поздравляю нас! Спасибо!
И нет слов…
Юрий Палыч узнал на час раньше меня и этим гордится. Поздравляет, целует.
Твоя работа рукоплещет. Моя — тоже.
Целую, целую, целую.
Бегу к тебе.
Алёшка?
Из Грауэрмана
…Ну, каково? Наследник, а не что-нибудь!
Видела я его только сразу как родила…
Видик был тот ещё, что не мешало ему орать здоровым благим матом. Есть у него явно выраженные мужские признаки. Мне даже показалось, что они у него как-то уж слишком ясно выражены. А на правом ухе, на мочке, маленькая (с булавочную головку) родинка-серёжка. Наверное, на счастье… Мне сказали, что он совершенно здоров, и завтра мне его должны принести кормить…
Я ещё немного обалдевшая. Родила я в 20 мин. первого часа ночи 5 мая.
…Постараюсь тебе по порядку описать, как мы тут с Алёшкой живём и какой он есть, Алёшка…
В шесть часов приносят нашего наследника сонного, но уже с двигающимися губами. И тут у нас есть 25 минут вдвоём. Сосёт он за милую душу, но не больше 10–15 минут. Остальное время мы с ним знакомимся и разговариваем. По-моему, он пока ни на кого не похож. Но совершенно точно, что он симпатяга и очень родной. Лицо у него очень выразительное.
…Неужели у нас с тобой — ребёнок? Неужели сын? Наш с тобой! До сих пор всё кажется нереальным.
Господи! Благослови!
Из Геленджика в Москву
28 июля 1974 года
…В день твоего отъезда я вела себя плохо. Плакала. Очень было грустно. И сейчас грустно. Честное слово, не потому что трудно. Просто, наверное, я и в старости буду тосковать без тебя. Всё мне кажется, что ты просто ушёл и сейчас вернёшься. Вчера, когда мы возвращались от Димы, так и думала: вот подкачу коляску к забору, а там ты полощешь пелёнки…
Из Геленджика в Москву
6 августа 1974 года
…Алёшка наш… Даже и не знаю, что сказать. По-моему, он просто чудо какое-то…
Сегодня я поймала его на месте преступления. Просыпаюсь утром от какой-то тихой возни и пыхтения. На часах 5.45. Тихонько подкрадываюсь к коляске. Он уже размотал тёплую пелёнку, тонкую тоже и на моих глазах освобождается от подгузника. Увидев наконец меня, он не то чтобы засмеялся, а издал победный воинственный клич, да такой громкий, что сам испугался. Уж и посмеялись мы с ним вместе!
Из Геленджика в Москву
12 июня 1976 года
…Алёшка чёрный, как негр. Пока было солнце, а оно было почти всё время, мы проводили на пляже часа по три. А когда уезжали куда-нибудь (Фальшивый, Джанхот), то с 10 до 4-х…
Жрёт он черешню и вишню. Научился выплёвывать косточки, но вылизывает их при этом, как чушка. У него выросло 4 зуба…
Был он потрясён разговором с тобой по телефону. Сначала слушал, онемев, а потом схватил трубку, стал тыкать пальцем в «слушательную» часть и в страшном изумлении кричать:
— Там папа!
А потом не хотел отдавать трубку и плакал. Целый день был под впечатлением. Говорил о тебе. Называет тебя «папа Сява»… Когда я говорю, что чего-нибудь не могу сделать, всегда скажет:
— Папа сделает.
…А я очень чёрненькая и недурна собой!
Из Геленджика в Москву
9 августа 1976 г.
Дорогой папа!
…Мы уже два раза ездили на Фальшивый. Сегодня там был шторм. Огромные волны заливали весь берег и перехлёстывали через мол. Купающихся, конечно, не было. Но мы-то купались. Мы ныряли с волнорезов в волну, которая проходила мимо, а потом неслись на других волнах к берегу. Выбирали волну побольше. Мы страшно обдирались до крови, но получили огромное удовольствие…
Как там Алёшка?
Он помнит Геленджик?
Из Геленджика в Москву
Август 1977 г.
Дорогой папа!
