Столкнувшись с Главным Советником, он понял, что так просто этого человека ему не одолеть, и затаился, гадил исподтишка. Создавал ситуации, в которых Советник мог бы выглядеть неприглядно в глазах Сына Неба. Через подкупленных евнухов устраивал мелкие доносы Императору.

Попытался ударить в самое больное место: навредить его сыну с помощью чудодейственной силы старика Лао, но прогадал. Светлая душа мудреца не имела ничего общего с грязными подземельями изощренного ума Цая.

Именно за эту небесную чистоту души Цай и велел заживо замуровать Лао в Великой Стене.

В свое время он постарался сблизиться с всесильным министром Чжу-туном. Готовился принять участие в государственном перевороте, чудом избежал казни и гонений, и даже сохранил доверие Сына Неба. Такая невероятная удача стала возможной только благодаря тому, что, опередив императорских судей, он собственноручно уничтожил тех из своих соратников, которые могли показать против него.

Выбрав время, Советник заехал к старику Ведичу. Дома был и великий путешественник Чжан-цянь, открывший ханьцам страны далекого Запада. Они долго беседовали втроем, вспоминали Ли и Фэя, идущих ныне где-то за пределами известного им мира. Наконец, собравшись с духом, Советник сообщил Ведичу трагическую весть.

Старик слушал, опустив голову.

- Я чувствовал, что с ним что-то случилось. – Сказал он, наконец. - Это была душа, принадлежащая миру. Мы все осиротели.

Спустя некоторое время, Советник встретился с Ильханом. В короткий срок молодой чиновник проделал огромную работу. Он фактически заложил основу для государственного контроля за будущей шелковой торговлей с Западом. Для этого ему пришлось создать целую сеть, состоящую из доверенных людей, как правило, молодых чиновников, рассчитывающих на быстрое продвижение по службе.

- Мешают? – Спросил его Советник.

- Мешают, господин Главный Советник. – Ответил Ильхан, не вдаваясь в подробности.

На самом деле, ему не просто мешали, а сплошь и рядом угрожали. Иные видел в Ильхане соперника, кому-то он мешал брать взятки, а кто-то не воспринимал быстро шагнувшего по служебной лестнице иноземца.

Тем не менее, он продолжал делать свое дело со всем рвением человека, исполняющего свой долг.

Ему приходилось много ездить, и несколько раз, защищаясь, случалось обнажать меч. Как правило, люди, нападавшие на него, были плохо подготовлены, и особой опасности не представляли. А, после последнего разговора с Главным Советником, он и вовсе стал перемещаться по дорогам с охраной.

Впрочем, в последнее время он чувствовал, что за него возьмутся основательно. Так и произошло.

Тревожная весточка пришла от одного из преданных Ильхану молодых чиновников. Тот сразу понравился ему открытым выражением лица, и сметливостью в делах.

- Я слышал недавно разговор, который мне очень не понравился. Обстановка у нас была походная, я мылся у ручья, а они стояли за кустами и меня, скорее всего приняли за рабочего. А, возможно, и вообще не видели. – Рассказал он. – Имен не называли, но я сразу понял, что речь шла о вас, господин Ильхан.

Судя по тому, что я слышал, они послали специального человека в деревню, в которой вы жили, с целью вынюхать что-нибудь предосудительное.

Я уж и не знаю, кто и что наболтал там этому человеку, но, видимо, все же наболтали. Якобы отлучались вы из деревни со своим напарником, и ходили в сторону мест запретных, к горе Линь-шань. Больше ничего такого он не сказал. Но, когда тот, кто поручал разузнать о вас, остался один, он пробормотал: «Может быть, ничего и не было. Но, мы скажем, что было».

Рассказ чиновника встревожил Ильхана. В бытность работником у господина Цзы-вэня, они с Юанем, действительно, отлучались из деревни только один раз: для спуска в подземный ход у источника Цапли. Но, кто же думал, что они попадут в гробницу Цинь-ши-хуанди!

«Доказать, что мы там были, никто не сможет». - Думал Ильхан. – «Но, есть одно обстоятельство, которое может стоить мне головы: алмаз.

Вся деревня знает, что сразу же после злосчастной отлучки я сватался к Син-нян, и в качестве подарка предложил драгоценный камень, которого не могло быть у простого конюха. Если начнется разбирательство, да еще и на судью надавят, мне не сносить головы».

Чем больше он размышлял, тем более сложным представлялось ему его положение. Осквернение могилы покойного Императора во все времена каралось смертной казнью.

За время, прошедшее с той поры, он стал достойным и уважаемым чиновником, свято исполняющим свой долг. Занимался любимым делом. Перед ним открывалось блестящее будущее. И вот, в одночасье, все может рухнуть. Куда пойдут его жена и дети? По законам страны они тоже могут быть казнены.

Взвесив все обстоятельства, Ильхан решил принять меры. Несколько дней он размышлял, и пришел к выводу, что, пока дело не приняло худой оборот, врага следует устранить физически. Тем более, что эти двое были самыми опасными из всех.

Будучи склонен к риску и авантюрам, свой план он, тем не менее, обдумал самым тщательным образом.

Где расположены жилища его врагов, он хорошо знал.

Несколько раз, хитрый азиат, переодевшись монахом-даосом, и с посохом, согнувшись почти пополам для того, чтобы не было видно его лица, прошелся в непосредственной близости от усадеб, присмотрелся к особенностям и привычкам их обитателей.

Присмотрел удобное место в зарослях кустов. Заранее принес под одеждой и спрятал поблизости небольшой, боевой лук и стрелы.

От его дома до места задуманной операции было около полусуток времени пути.

В утро назначенного дня Ильхан один, без охраны, отправился в шелководческую деревню, расположенную, примерно, на середине пути до назначенного места.

Коротко переговорив со старостой, он отдал несколько распоряжений и, сославшись на занятость, сказал, что отправляется обратно.

Когда деревня скрылась из виду, Ильхан свернул на еле заметную в зарослях тропу, и к вечеру, кружными путями добрался до усадьбы своего врага.

Коня он оставил в соседней роще. Из дорожного мешка достал одеяние монаха, переоделся и принял уже испытанное им согбенное положение.

Ему было очень важно не опоздать, попасть в узкий интервал времени, когда в соответствии с традициями, принято ложиться спать, но его враг, как правило, минут пятнадцать-двадцать перед сном будет сидеть на веранде своего дома.

Ильхан пришел даже раньше. Извлек из тайника лук и колчан со стрелами. Извиваясь, как змея, прополз последние метры, и занял заранее выбранную позицию.

Ждать пришлось минут десять. Солнце уже зашло, и сгустившиеся сумерки погрузили в полумрак дом и окружающую природу.

«Еще немного, и я ничего не увижу». – Подумал Ильхан. В это же самое мгновение на веранду вышел хозяин дома, сел на циновку и погрузился в созерцание гаснущего неба.

Вся душа Ильхана испытывала сильнейшее внутреннее сопротивление. До сих пор он убивал только, защищаясь. Теперь же ему предстояло напасть первым, исподтишка. «Если можешь не убить – не убивай!». – Вспомнил он слова, которые часто повторял ему Юань.

Перед ним снова возникли лица жены и сыновей. Если он не устранит своих врагов, они могут погибнуть.

«Пожалуй, здесь я не могу сделать ничего иного. Кроме того, они собирались напасть первыми!». – Ответил он сам себе, и решительно взялся за колчан.

Осторожно достал стрелу, и вложил ее в тугую тетиву. Он всегда был хорошим стрелком, но сейчас поразить цель следовало наверняка.

Целился он секунд двадцать. И, когда почувствовал, что единство между ним и оружием достигнуто, пустил стрелу в цель.

Почти одновременно он услышал тихий хрип, и мужчина, схватившись за пробитое стрелой горло, повалился на циновку.

Ильхан не стал ждать развития событий, и стремительно покинул место происшествия.

Второй враг Ильхана, занимавшийся сбором сведений, и проведавший о его подозрительном путешествии к месту захоронения Сына Неба жил одиноко, на окраине селения.