Маркус стал ходить взад и вперед по комнате, заложив руки за спину и невидящими глазами смотря перед собой.

Выпроводив Эванса, он запер дверь на ключ, снял пиджак, вымыл лицо и руки в небольшом умывальнике, имевшемся в комнате, и снова сел на стул, на котором провел большую часть дня.

Удастся ли Мэри бежать? — подумал он и искренно удивился, убедившись, как много она — потерянная теперь навсегда — для него значит.

Как бывает у мужчин, мысль об одной женщине привела на ум другую. Он собирался провести совершенно иначе вечер, но не решался до утра выходить из конторы.

Он нерешительно потрогал телефон, потом назвал номер. Почти сейчас же ему ответил визгливый деланный голос.

— Да, это Маркус. К сожалению, я должен провести вечер в конторе… да, большую часть ночи…

Он не дослушал ее сожалений и повесил трубку, задумавшись над тем, какое действие произведет замышляемый им отъезд на эту увядшую светскую даму. Эммелина Уольтэм всегда представлялась ему червяком-древоточцем: несмотря на его восхищение ее красотой, на ее всегдашнее веселое настроение, он никогда не думал о ней иначе.

Он надеялся, что она будет ему полезна, и поэтому не скупился на приманки. А теперь выходило, что все его предварительные усилия были напрасны.

Он сидел, подперев подбородок рукой и думая, пока часы не пробили девять. Тогда он встал, прошел к наружной двери, чтобы убедиться еще раз, что она заперта, потом прошел за загородку, где помещался умывальник. В углу там находился белый шкаф. Флит вошел в него и затворил за собой дверь. Он нажал кнопку в стене, и шкаф, оказавшийся потайным лифтом, стал медленно опускаться вниз.

Он очутился в низком, сводчатом коридоре, который шел вдоль всего здания. В стенах местами виднелись маленькие узенькие двери. Было достаточно светло, благодаря горевшим наверху лампам, и Флит шел уверенно, не спотыкаясь. Дойдя до последней двери налево, он отпер ее ключом и очутился в погребе. Посредине стоял простой деревянный стол. Вдоль одной из стен шли металлические полки. В потолке была ввинчена лампочка. На одной из полок лежал портплед, который Маркус запаковал еще раньше, днем.

Маркус достал с одной из полок связку документов и положил ее на стол. Остаток вечера он провел за вычислениями и подсчетами, записывая что-то в небольшой записной книжке. Незадолго до полуночи он, усталый телесно и душевно, вернулся к лифту и поднялся наверх.

Его рука была на ручке двери потайного лифта, когда он услышал звук ломаемого дерева. Он прислушался внимательно и услышал, откуда идет звук: кто-то взламывал его письменный стол. Маркус выругался про себя, вспомнив что один из его чемоданов, туго набитый американской валютой, остался в кабинете.

Он пощупал обивку двери и нашел маленькую кнопку. Когда он нажал ее, кусок обивки откинулся и в образовавшееся таким образом отверстие он мог видеть своих посетителей.

Одного из них Флит узнал сразу: это был Голди Локс. Второй был ему незнаком. Голди, очевидно, работал под руководством этого второго. До Флита долетал их тихий разговор, но слов он не мог различить, как ни старался. Он был, однако, уверен, что, если покажется, ему будут неприятности, если не от Голди, так от другого человека.

— Здесь ничего нет, — проговорил Голди, обращаясь к своему спутнику. — Я не знаю, кто нажаловался хозяину на Флита. Кстати, я бы хотел познакомиться с хозяином.

— Ну на это не рассчитывай, никто еще не видел Аля.

Пусть он остерегается Лоу, этот парень не дурак, у него всякий попадется.

— Лоу, это сыщик?

— Да еще какой, он и по ночам не спит.

Флит старался прислушиваться к их разговору. От волнения у него спирало дыхание. Только когда за ними затворилась дверь, он решился выйти из своего убежища. Если не считать взлома ящиков в столе, ничто в комнате не было тронуто. Флит решил, что они не заметили сейфа, но сейчас же убедился, что жестоко ошибался.

Дверца сейфа, которую он считал недоступной для воров, была выломана. Но Голди, несмотря на свою сообразительность и на свое подозрение в существовании какого-то тайного механизма, не нашел второго дна. Даже если бы он и нашел, он бы поживился немногим, так как главное богатство Флита было запаковано и находилось в подземелье.

Да, пришло время удирать. Маркус Флит видел, что взбаломученное море захлестывало его. Аль был слишком честолюбив, слишком жаден. Он не довольствовался постоянным доходом, который приносило бы ему вполне законное дело, — а Трест Билдингс, гордость всей жизни Маркуса Флита, был, благодаря хитроумной системе подслушивания, настоящей золотой россыпью, — нет, он не довольствовался этим, ему нужно было пускаться в рискованное плавание по неведомым морям.

Флит нашел у себя в кармане сигару, откусил кончик и закурил. Оскар Треворс был на свободе, но Алю, казалось, было мало дела до этого. Почему? Может быть, ему удалось как-то снова поймать беглеца и перевести его в другое место. Одно можно было сказать наверное: Треворс не являлся в полицию, а то бы дом уже теперь был окружен.

Флит подошел к окну и выглянул на улицу. Насколько он мог видеть, улица не представляла ничего необычайного. Она была так же безлюдна, как всегда в эту пору ночи. Флит посмотрел на часы. Час ночи!

Около одной из стен стоял небольшой диван. Флит откинул спинку, потянул за сиденье и в несколько секунд диван был превращен в кровать. Флит лег и накрылся одеялом. Спать ему не хотелось. Он присел, упираясь головой в подушки, взял сигару и стал размышлять о том, что принесет ему наступающий день. Так, сидя, он и заснул.

Желтый солнечный луч упал ему на лицо и разбудил его. В комнате пахло горелым. В одеяле оказалась прожженной большая дыра. Быстро вскочив и потушив еще тлевшие края одеяла, он отворил окно, чтобы выпустить дым. Одеяло горело, должно быть, в продолжение четырех часов. Флит удивился, как это едкий запах не разбудил его.

На ближайшей церкви пробило пять часов. Флит стянул с себя пиджак и рубашку и направился к умывальнику, чтобы совершить утреннее омовение. По дороге он оглянулся. То, что он увидел, заставило кровь похолодеть в его жилах. На подоконнике лежала огромная загорелая грязная рука…

С мгновение Флит стоял, точно парализованный. Потом с яростным криком он подскочил к окну, схватил попавшийся ему по дороге стул и со всей силой, на какую был способен, размахнулся и ударил стулом по руке.

Человек, которому принадлежала рука, должно быть, видел готовящееся нападение, так как с быстротой молнии отдернул руку. Это было сделано так быстро, что Флит подумал сначала, что его удар пришелся в цель. Окно с треском захлопнулось. Флит, дрожащий, задыхающийся от волнения, отступил назад.

Флит был так взволнован происшедшим, что не слышал настойчивого стука в дверь. Услышав, наконец, что стучат, он подумал, что ему чудится. Кто станет стучать в такой час, когда, кроме ночного сторожа, во всем доме нет никого? Может быть, это и есть сторож. Он подошел к двери и крикнул:

— Кто там?

— Это Селби Лоу.

Флит отворил дверь.

— Слава Богу! — вскричал он, как-то истерически всхлипывая. — Слава Богу, что это вы!

Селби видел, что Флит находится на грани нервного припадка. Сам он чувствовал страшную усталость: он только что приехал из Дувра на мотоциклетке.

Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоить Маркуса, но и тогда он не мог добиться от него причины его волнения.

— У меня для вас неприятное известие.

Маркус тупо взглянул на него.

— О Мэри?

Селби кивнул.

— Она в больнице. Когда я уезжал, она была в полном сознании, но доктор сказал, что ей придется соблюдать покой еще в течение недели.

Он рассказал дрожавшему Флиту о том, что случилось накануне вечером.

— Джума? Не может быть!

— Почему?

— Потому что он был здесь пять минут тому назад.

— Здесь?!

Маркус показал на окно.