— Никто не был здесь с тех пор, как завод закрылся четырнадцать лет тому назад, — с каким-то удовольствием сказал сторож.

Вдруг, к его удивлению, девушка резко повернулась и вышла на чистый воздух.

На обратном пути в гостиницу она была молчалива, отвечая лишь односложно на вопросы Билля, когда это было совершенно необходимо.

Селби был в гостиной, когда они вошли.

— Где вы были?

Вопрос, обращенный к Норме, был сделан почти грубым тоном.

— Я занималась расследованием, — ответила Норма, пытаясь быть веселой.

— Ваш отец сказал мне, что вы отправились на стеклянный завод. Я здесь всего несколько минут. Если бы я пришел раньше, я бы отправился вдогонку за вами. Это было глупо с вашей стороны, мисс Маллинг.

— Не журите меня. Я искренне раскаиваюсь. Но я рада, что пошла. Мы ничего не видели.

— Разумеется, мы ничего не видели, — сказал Билль, — если не считать рухляди, гнилой воды и ржавого железа. Если бы там что-нибудь было, я бы заметил…

Норма медленно повернулась к нему со странным выражением в глазах.

— А ты видел следы ног?

Билль нахмурился.

— Следы ног? Где?

— В конторе. Их легко было заметить на пыльном полу. Следы огромных голых ног, которые вели к маленькой двери в углу. Мне кажется, мы открыли, где живет Джума.

Сторож маленького стеклянного завода рассказывал уже девятому слушателю о необыкновенной щедрости эксцентричных американцев, когда дверь трактира отворилась и высокий молодой человек поманил его пальцем.

— Вы мне нужны, Айзэк.

Сторож вытер рот и вышел из трактира, моргая от яркого солнечного света.

— Меня зовут не Айзэк… — начал он.

— Не будем спорить, мой милый, — сказал Селби. — Я хочу взглянуть на ваш стеклянный завод. Насколько я понимаю, вы сторож при этом заводе.

— Это невозможно, сэр. Я не имею права никого пускать туда после трех часов.

— Поговорите с этим типом на его языке, Паркер, — сказал терпеливо Селби.

Сержант Паркер ухватил сторожа за отворот пиджака и притянул осторожно к себе.

— Я сержант отдела уголовного розыска, — сказал он. — Если вы будете кобениться, я посажу вас в тепленькое местечко. Достаньте ключи.

Селби оглядывал улицу.

— Как далеко простирается завод?

— Он примыкает к железной дороге. Кажется, он имеет свою ветку.

— Дальше, должно быть, находится канал, — задумчиво сказал Селби. — Войти и выйти довольно легко. Я думаю, мы найдем целый ряд выходов. С нашей стороны было сумасшествием до сих пор не побывать здесь. Сведения, которые содержались в письме Треворса Маллингу, были достаточно серьезны для того, чтобы Аль приложил старания украсть письмо. А вот и наш Янус.

Он последовал за сторожем и вошел на заброшенный заводской двор.

Дверь конторы была не заперта. Селби, отстранив сторожа, вошел. Следы он заметил сейчас же. Их было много. Одна линия вела к грязным окнам, другая кончалась у двери.

Селби прошел в дальний угол и повернул ручку двери. Дверь была заперта изнутри. Он вышел наружу и обошел кругом здания, где помещалась контора. С другой стороны оказалась дверь. Сторож после некоторых поисков раздобыл ключ от двери. Селби очутился в узком проходе, кончавшемся дверью, которую он отворил без труда.

Комната, в которую он попал, наполовину была занята большой железной клеткой.

— Вы когда-нибудь видали что-нибудь подобное, Паркер?

Паркер покачал головой.

— Это похоже на те клетки, которые возят с собой бродячие зверинцы?

— Это и есть такая клетка, — сказал Селби.

— Показав на лохмотья на полу клетки, он прибавил:

— Постель Оскара Треворса.

Окна были затворены и замазаны синькой. Одно стекло было, однако, разбито и кое-как заделано бумагой. В комнате не было никакой другой мебели. Дверь в соседнюю комнату была не заперта.

В этой соседней комнате, той самой, в которую заглядывал Селби, стояла деревянная походная кровать, покрытая леопардовой шкурой. В поломанной железной печке стоял котел для варки пищи. В одном углу было несколько поленьев. Комната была невероятно грязная, но видно было, что ею недавно пользовались. Селби отворил дверь и прошел в контору. Очевидно, обитатель комнаты редко пользовался этим выходом. Селби запер дверь.

— Слишком поздно, — сказал он. — А теперь давайте найдем выход с завода.

Выходов оказалось два. Оба вели к каналу. Одна из калиток несомненно недавно отворялась.

Селби задумчиво прикусил губу.

Осмотр горнов не дал никаких результатов. Тщательный обыск всего участка также не дал ничего.

Они входили в здание Скотленд-Ярда, когда Селби вдруг ни с того ни с сего спросил:

— Вы слышали когда-нибудь о человеке, которого зовут Джон Бромлей?

Паркер оглянулся.

— Нет.

— В таком случае, вы услышите, — гласил загадочный ответ.

Настроение собравшихся в тот вечер на Керзон-стрит было подавленное. Тень трагедии еще висела над домом. Одна только Норма была весела и оживленна. Она не видела Селби после того, как он осматривал стеклянный завод, но так как он сам молчал, она тоже считала более благоразумным не заговаривать об этом.

Д-р Эвершам запоздал. Он сообщил по телефону, что его задержал один больной и что он придет через полчаса.

— Знаете, что я думаю? — сказал мистер Маллинг после того, как доктор позвонил. — Я думаю, что этот доктор самый ловкий сыщик из всех вас. Я не осуждаю вас, Лоу, но я предсказываю, что когда это страшное чудовище будет поймано, а люди, виновные в смерти бедного Треворса, арестованы, то это произойдет благодаря доктору.

— Почему ты так думаешь, папа?

— Такое уж у меня чувство. Ты никогда не замечала, как он мало говорит, когда заходит речь о совершенном на него нападении. Но мне нравится выражение его глаз при этом. Ну, как, Лоу, вы проверили слова Нормы сегодня?

— Да, мне кажется, что она права. Там действительно есть следы на пыльном полу, и притом следы сравнительно недавние, — сказал Селби. — Больше того, я убежден, что Оскар Треворс сидел там в заключении некоторое время, не очень долго, но, во всяком случае, несколько недель.

Мистер Маллинг вдруг резко переменил тему разговора.

— Я говорил с Гвендой. Она возвращается с нами в Сакраменто на следующей неделе. Боюсь, что мы возьмем с собой и вашего приятеля.

— Бедный мистер Лоу! — насмешливо сказала Норма. — Вам будет тут совсем одиноко.

— Посмотрим, — сказал Селби и сейчас же прибавил: — Я говорю не о том, буду ли я чувствовать себя одиноким, а о том, уедете ли вы на следующий неделе.

Сказав это, он встал, так как услышал, как автомобиль доктора остановился около подъезда. Он пошел навстречу доктору.

— Вы, пожалуй, опоздали, доктор, чтобы поддержать меня. Уже решено, что мисс Гильдфорд поедет назад в Сакраменто.

— А. разве я обещал вам поддержать вас в чем-нибудь? — Эвершам был удивлен. — Ах, да, я помню. Вы хотите, чтобы она поехала в Австралию. Почему?

— У меня есть основания.

— Но разве она там будет в большей безопасности, чем в Америке?

— Я думаю, что да.

Этот разговор происходил в коридоре. Помогая доктору раздеться, Селби увидел в дальнем конце коридора грузную фигуру Дженингса.

— Не беспокойтесь, Дженингс. Я уже впустил доктора. Свет в порядке?

— Да, сэр. Вчера это вышло ужасно неудачно.

— Вы даже представить себе не можете, как это было неудачно, — сказал Селби.

В дверь постучали. Вошел Дженингс, неся на серебряном подносе телеграмму.

— Для меня, должно быть, — сказал Селби, беря телеграмму и разрывая конверт.

Очевидно, тот, кто телеграфировал ему, на стеснялся в расходах. Телеграмма занимала три отпечатанных на машинке листка.

— Это довольно серьезное известие для вас, мисс Гильдфорд, — сказал Лоу.

— Для Гвенды? — спросил взволнованно Билль. — В чем дело, Сель?