Джон Бромлей оставил велосипед в коридоре и начал свой обычный обыск: в кухне, в чулане, в передней комнате, в задней комнате, в погребе, потом в верхнем этаже. Посмотрев на люк и попробовав замок, он прошел к себе в комнату, сбросил с себя пиджак и принялся читать многочисленные бумаги, которые он выложил на стол. Он читал внимательно письмо за письмом. Некоторые он перечитывал дважды и по десять минут размышлял над ними.

Потом он отворил ящик шаткого письменного стола, вытащил оттуда большие серебряные часы и положил их около кровати. Это был на самом деле небольшой будильник. Он поставил его на три часа, потом снял сапоги и жилет, ослабил пояс и, накрывшись пледом, лег.

Комната была погружена в полную темноту. Даже лучи уличного фонаря не проникали через плотные шторы, закрывавшие окна. Бромлей спал чутко и первый же скрип половицы разбудил его. Он осторожно приподнялся на кровати, стараясь не производить ни малейшего шума. Несколько минут он сидел, напрягая слух. Потом снова послышался этот звук — звук шагов на площадке лестницы. Комната была такая маленькая, что ему стоило только наклониться, чтобы достать до ключа в двери. Ключ повернулся бесшумно — недаром он потратил столько времени на смазывание его. Сделав это, он осторожно отодвинул ночной столик и потянул за штору. Штора резким движением поднялась кверху. Произведенный ею шум показался ему невыносимым.

При этом свете, как он ни был слаб, он мог видеть все предметы в комнате. Очевидно, человек на площадке не слышал шума, так как в это время он стал ощупью шарить в поисках дверной ручки.

Джон Бромлей с револьвером в руке ждал. Прошло много времени, прежде чем неизвестный решился на следующий шаг. Вдруг ручка двери медленно и бесшумно повернулась, и дверь приоткрылась на полдюйма.

Бромлей скорей угадал, нежели видел это. Но вот отверстие стало больше и заметнее: еще более черная полоса в общей черноте. Шире, шире… наконец какой-то человек тихо вошел в комнату.

— Я убью вас, если вы двинетесь, — сказал Бромлей.

Секунду длилось напряженное молчание.

— Я целюсь в вас. Отойдите от двери. Внутрь! Вы найдете на столе свечу и коробку со спичками. Зажгите свет!..

— Послушайте, мой друг… — начал вор, и Бромлей чуть не выронил револьвер.

— Зажгите свечу! — повторил он. — Вы будете поражены несказанно.

Билль Джойнер дрожащими пальцами зажег спичку и поднес ее к свече. Потом он взглянул на Джона Бромлея.

— Великий Боже! — воскликнул он.

Человек, стоявший в углу и смотревший на него с легкой усмешкой, был Селби Лоу.

— Ну вот, ты и добился своего, мой мальчик! — воскликнул Селби, кладя на стол револьвер. — Будь так добр и зажги лампу, тогда здесь станет уютнее.

— Селби? — произнес Билль и вдруг вспомнил про зловещее предположение «Мегафона». — Ты — Бромлей? Я не понимаю ничего.

— Зажги лампу. Да, я — Бромлей. Меня удивляет, что ты не понял этого раньше.

— Но зачем… как…

— У меня неподходящее настроение для признаний, но я так расстроен, что, если я не доверюсь тебе сейчас же, со мной случится истерика. Я сговорился с Голди Локс. Все дело было устроено по телеграфу с попечителями имущества Треворса. Если ты мудрый человек, ты, во всяком случае, не будешь болтать об этой стороне дела.

— Попечители знают, что Бромлей — это ты?

Селби кивнул.

— Конечно, знают. Все, что было напечатано от их имени в газетах, фактически было продиктовано мной в Лондоне.

— Но зачем? — спросил снова Билль и сейчас же прибавил: — Ну да, еще бы, какой я дурак!

— Я хотел спасти Гвенду Гильдфорд от Ужаса. Она могла считаться в безопасности до тех пор, пока не было окончательно установлено, что она — единственная законная наследница Треворса. Пока была хоть малейшая возможность того, что наследство достанется кому-то другому, они не стали бы тревожить ее. Я надеялся, что они обратят свое внимание на меня, и я думаю, что они это сделают еще, если ты не проболтаешься. Не беспокойся: твоя Гвенда — настоящая законная наследница.

— Я знаю это, — быстро сказал Билль и рассказал о полученной им телеграмме.

— Кто еще знает об этом? — поспешно спросил его Селби.

— Никто, кроме Нормы. Она, вероятно, рассказала Гвенде. Да, я рассказал еще доктору.

— Больше никому?

— Кажется, никому. Никому, наверное.

— Я не вижу больше необходимости для себя жить в гостях у Голди Локса, который, кстати, находится в Девоншире под особым надзором полиции. Пожалуйста, не упоминай об этом по телефону. Пойдем домой, Билль, и будем надеяться на лучшее.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Билль, встревоженный зловещим тоном Селби.

Селби стал разъяснять ему.

— Сейчас полночь, — сказал он, когда они садились в такси на углу Уотерло-род, — и у меня по спине бегают мурашки. Что это значит, мой психолог?

— Это значит, что ты не надел достаточно теплой фуфайки, — ответил практичный Билль.

— Возможно.

Автомобиль остановился перед подъездом отеля «Чаттертон». Селби вылез первый.

Мистер Маллинг стоял в вестибюле отеля. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы Селби понял, что что-то неладно.

— Вы здесь? — спросил Маллинг. — А где Норма?

— Норма? Я не видел ее и не слышал о ней.

— Ее вызвал начальник полиции, — сказал мистер Маллинг, стараясь говорить спокойно. — Эй вы, подите сюда! — Он поманил испуганного ночного швейцара.

— Расскажите мистеру Лоу, что случилось.

— Пришел какой-то господин, сэр. Он сказал, что он из Скотленд-Ярда и хочет видеть мисс Гильдфорд. И так как она перед тем взяла письма мисс Гильдфорд, то я и подошел к ней.

— И она уехала с ним, а? Номер автомобиля?

— Наружный швейцар должен знать номер. Он записывает номера всех автомобилей, останавливающихся здесь.

Наружный швейцар достал книгу и отыскал номер.

«Зеленый фиат ХС. 99713», — записал Селби.

В три часа утра пожилой шофер зеленого автомобиля, медленно проезжавшего через мост Уотерло, был задержан сыщиком и доставлен немедленно в Скотленд-Ярд, где поджидал Селби.

— Господин нанял меня около вокзала Чаринг Кросс. Мы отправились в отель «Чаттертон», и там к нам подсела дама, — сказал шофер. — Господин велел мне остановиться у моста через канал на Лантон-род в Ламбете. Место это показалось мне странным, но это не мое дело.

— Дама не протестовала при вас?

— Ничуть.

— Она не просила вашей помощи?

— Нет, сэр.

Селби поверил шоферу.

— Вы можете отвезти меня к тому месту, где вы высадили ваших пассажиров?

Когда шофер вышел, Селби сказал:

— Сейчас слишком поздно для настоящей облавы на стеклянном заводе. Я должен был сразу же поехать туда, но я не думал, что они будут так рисковать. Соберите как можно больше людей в районе завода. Велите ночному инспектору присоединиться ко мне со всеми, кого он может набрать.

Два переполненных автомобиля остановились недалеко от Лантонского моста. Селби провел свой отряд вдоль набережной при сером утреннем свете. Отворив калитку в стене, он побежал впереди других к помещению конторы. Сердце его упало, когда он увидел, что задняя дверь открыта. Он бегом вбежал в первую комнату. Пусто. В следующей комнате также никого не было. Однако Норма была здесь. На столе лежала ее раскрытая сумочка, а под столом валялись письма, адресованные Гвенде Гильдфорд.

Наклонившись, Селби понюхал пол, и, когда он потрогал пальцами пыль, в нос ему бросился острый запах.

— Нет ни одной полицейской собаки, которая бы не последовала за запахом аниса, — сказал он.

Он в свое время посыпал пол анисом для Джумы. Теперь этот след привел его к несравненно более ценной добыче, чем самый ужасный преступник в мире.

Прошло больше часа, прежде чем собак доставили на место, — к тому времени уже совсем рассвело. Это были два больших серых пса с шелковистой шерстью. Они сейчас же почуяли запах, который привел их к главному входу. Маленькая дверца, через которую Норма вошла, когда впервые явилась осматривать завод, была отперта. Старый сторож оказался на улице.