Человек за бортом Анатолию Гарагуле Был шторм — канаты рвали кожу с рук, И якорная цепь визжала чертом, Пел ветер песню грубую, — и вдруг Раздался голос: «Человек за бортом!» И сразу — "Полный назад! Стоп машина! На воду шлюпки, помочь — Вытащить сукина сына Или, там, сукину дочь!" Я пожалел, что обречен шагать По суше, — значит, мне не ждать подмоги — Никто меня не бросится спасать И не объявит шлюпочной тревоги. А скажут: "Полный вперед! Ветер в спину! Будем в порту по часам. Так ему, сукину сыну, — Пусть выбирается сам!" И мой корабль от меня уйдет — На нем, должно быть, люди выше сортом. Впередсмотрящий смотрит лишь вперед — Не видит он, что человек за бортом. Я вижу — мимо суда проплывают, Ждет их приветливый порт, — Мало ли кто выпадает С главной дороги за борт! Пусть в море меня вынесет, а там — Шторм девять баллов новыми деньгами, — За мною спустит шлюпку капитан — И обрету я почву под ногами. Они зацепят меня за одежду, — Значит, падать одетому — плюс, — В шлюпочный борт, как в надежду, Мертвою хваткой вцеплюсь. Я на борту, курс прежний, прежний путь — Мне тянут руки, души, папиросы, — И я уверен: если что-нибудь — Мне бросят круг спасательный матросы. Правда, с качкой у них перебои там, В штормы от вахт не вздохнуть, — Но человеку за бортом Здесь не дадут утонуть! x x x Бросьте скуку, как корку арбузную, Небо ясное, легкие сны. Парень лошадь имел и судьбу свою — Интересную — до войны. Да, на войне как на войне, А до войны как до войны, — Везде, по всей вселенной. Он лихо ездил на коне В конце весны, в конце весны — Последней, довоенной. Но туманы уже по росе плелись, Град прошел по полям и мечтам, — Для того чтобы тучи рассеялись, Парень нужен именно там. Там — на войне как на войне, А до войны как до войны, — Везде, по всей вселенной. Он лихо ездил на коне В конце весны, в конце весны — Последней, довоенной. Романс Она была чиста как снег зимой. В грязь — соболя, — иди по ним — по праву… Но вот мне руки жжет ея письмо — Я узнаю мучительную правду… Не ведал я: смиренье — только маска, И маскарад закончится сейчас, — Да, в этот раз я потерпел фиаско — Надеюсь, это был последний раз. Подумал я: дни сочтены мои, Дурная кровь в мои проникла вены, — Я сжал письмо как голову змеи — Сквозь пальцы просочился яд измены. Не ведать мне страданий и агоний, Мне встречный ветер слезы оботрет, Моих коней обида не нагонит, Моих следов метель не заметет. Итак, я оставляю позади, Под этим серым неприглядным небом, Дурман фиалок, наготу гвоздик И слезы вперемешку с талым снегом. Москва слезам не верит и слезинкам — И не намерен больше я рыдать, — Спешу навстречу новым поединкам — И, как всегда, намерен побеждать! Танго Как счастье зыбко!.. Опять ошибка: Его улыбка, Потом — бокал на стол, — В нем откровенно Погасла пена; А он надменно Простился и ушел. Хрустальным звоном Бокалы стонут. Судьба с поклоном Проходит стороной. Грустно вино мерцало, Пусто на сердце стало, Скрипки смеялись надо мной… Впервые это со мной: В игре азартной судьбой, Казалось, счастье выпало и мне — На миг пригрезился он, Проник волшебником в сон, — И вспыхнул яркий свет в моем окне. Но счастье зыбко — Опять ошибка! Его улыбка, Потом — бокал на стол, — В бокале, тленна, Погасла пена; А он надменно Простился — и ушел. Хрустальным звоном Бокалы стонут. Бесцеремонно он Прервал мой сон. Вино мерцало… А я рыдала. Скрипки рыдали в унисон. x x x Грезится мне наяву или в бреде, Как корабли уплывают! Только своих я не вижу на рейде — Или они забывают? Или уходят они в эти страны Лишь для того, чтобы смыться, И возвращаются в Наши Романы, Чтоб на секунду забыться. Чтобы сойти в той закованной спальне — Слушать ветра в перелесье, Чтобы похерить весь рейс этот дальний — Вновь оказаться в Одессе. Слушайте, вы! Ну кого же мы судим И для чего так поемся? Знаете вы? Эти грустные люди Сдохнут — и мы испечемся! |