II Не пиши мне про любовь — не поверю я: Мне вот тут уже дела твои прошлые. Слушай лучше: тут — с лавсаном материя, — Если хочешь, я куплю — вещь хорошая. Водки я пока не пью — ну ни стопочки! Экономлю и не ем даже супу я, — Потому что я куплю тебе кофточку, Потому что я люблю тебя, глупая. Был в балете, — мужики девок лапают. Девки — все как на подбор — в белых тапочках. Вот пишу, а слезы душат и капают: Не давай себя хватать, моя лапочка! Наш бугай — один из первых на выставке. А сперва кричали — будто бракованный, — Но очухались — и вот дали приз-таки: Весь в медалях он лежит, запакованный. Председателю скажи, пусть избу мою Кроет нынче же, и пусть травку выкосют, — А не то я телок крыть — не подумаю: Рекордсмена портить мне — на-кось, выкуси! Пусть починют наш амбар — ведь не гнить зерну! Будет Пашка приставать — с им как с предателем! С агрономом не гуляй, — ноги выдерну, — Можешь раза два пройтись с председателем. До свидания, я — в ГУМ, за покупками: Это — вроде наш лабаз, но — со стеклами… Ты мне можешь надоесть с полушубками, В сером платьице с узорами блеклыми. …Тут стоит культурный парк по-над речкою, В ем гуляю — и плюю только в урны я. Но ты, конечно, не поймешь — там, за печкою, — Потому — ты темнота некультурная. Случай на шахте Сидели пили вразнобой «Мадеру», «старку», «зверобой» — И вдруг нас всех зовут в забой, до одного: У нас — стахановец, гагановец, Загладовец, — и надо ведь, Чтоб завалило именно его. Он — в прошлом младший офицер, Его нам ставили в пример, Он был, как юный пионер — всегда готов, — И вот он прямо с корабля Пришел стране давать угля, — А вот сегодня — наломал, как видно, дров. Спустились в штрек, и бывший зек — Большого риска человек — Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна: Вот раскопаем — он опять Начнет три нормы выполнять, Начнет стране угля давать — и нам хана. Так что, вы, братцы, — не стараться, А поработаем с прохладцей — Один за всех и все за одного". …Служил он в Таллине при Сталине — Теперь лежит заваленный, — Нам жаль по-человечески его… Ой, где был я вчера Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей! Только помню, что стены — с обоями, Помню — Клавка была, и подруга при ей, — Целовался на кухне с обоими. А наутро я встал — Мне давай сообщать, Что хозяйку ругал, Всех хотел застращать, Будто голым скакал, Будто песни орал, А отец, говорил, У меня — генерал! А потом рвал рубаху и бил себя в грудь, Говорил, будто все меня продали, И гостям, говорят, не давал продыхнуть — Донимал их блатными аккордами. А потом кончил пить — Потому что устал, — Начал об пол крушить Благородный хрусталь, Лил на стены вино, А кофейный сервиз, Растворивши окно, Взял да выбросил вниз. И никто мне не мог даже слова сказать. Но потом потихоньку оправились, — Навалились гурьбой, стали руки вязать, А потом уже — все позабавились. Кто — плевал мне в лицо, А кто — водку лил в рот, А какой-то танцор Бил ногами в живот… Молодая вдова, Верность мужу храня, — Ведь живем однова — Пожалела меня. И бледнел я на кухне разбитым лицом, Делал вид, что пошел на попятную, «Развяжите, — кричал, — да и дело с концом!» Развязали, — но вилки попрятали. Тут вообще началось — Не опишешь в словах, — И откуда взялось Столько силы в руках! — Я как раненый зверь Напоследок чудил: Выбил окна и дверь И балкон уронил. Ой, где был я вчера — не найду днем с огнем! Только помню, что стены — с обоями, — И осталось лицо — и побои на нем, — Ну куда теперь выйти с побоями! …Если правда оно — Ну, хотя бы на треть, — Остается одно: Только лечь помереть! Хорошо, что вдова Все смогла пережить, Пожалела меня — И взяла к себе жить. Зарисовка о Ленинграде В Ленинграде-городе у Пяти Углов Получил по морде Саня Соколов: Пел немузыкально, скандалил, — Ну и, значит, правильно, что дали. В Ленинграде-городе — тишь и благодать! Где шпана и воры где? Просто не видать! Не сравнить с Афинами — прохладно, Правда — шведы с финнами, — ну ладно! В Ленинграде-городе — как везде, такси, — Но не остановите — даже не проси! Если сильно водку пьешь по пьянке — Не захочешь, а дойдешь к стоянке! |