1961 год x x x Пока вы здеь в ванночке с кафелем Моетесь, нежитесь, греетесь, — В холоде сам себе скальпелем Он вырезает аппендикс. Он слышит движение каждое И видит, как прыгает сердце, — Ох жаль, не придется вам, граждане, В зеркало так посмотреться! До цели все ближе и ближе, — Хоть боль бы утихла для виду!.. Ой, легче отрезать по грыже Всем, кто покорял Антарктиду! Вы водочку здесь буздыряете Большими-большими глотками, А он себя шьет — понимаете? — Большими-большими стежками. Герой он! Теперь же смекайте-ка: Нигде не умеют так больше, — Чего нам Антарктика с Арктикой, Чего нам Албания с Польшей! Татуировка Не делили мы тебя и не ласкали А что любили — так это позади, — Я ношу в душе твой светлый образ, Валя, А Алеша выколол твой образ на груди. И в тот день, когда прощались на вокзале, Я тебя до гроба помнить обещал, — Я сказал: «Я не забуду в жизни Вали!» «А я — тем более!» — мне Леша отвечал. А теперь реши, кому из нас с ним хуже, И кому трудней — попробуй разбери: У него — твой профиль выколот снаружи, А у меня — душа исколота внутри. И когда мне так уж тошно, хоть на плаху, — Пусть слова мои тебя не оскорбят, — Я прошу, чтоб Леха расстегнул рубаху, И гляжу, гляжу часами на тебя. Но недавно мой товарищ, друг хороший, Он беду мою искусством поборол: Он скопировал тебя с груди у Леши И на грудь мою твой профиль наколол. Знаю я, своих друзей чернить неловко, Но ты мне ближе и роднее оттого, Что моя — верней, твоя — татуировка Много лучше и красивей, чем его! Красное, зеленое Красное, зеленое, желтое, лиловое, Самое красивое — на твои бока! А если что дешевое — то новое, фартовое, — А ты мне — только водку, ну и реже — коньяка. Бабу ненасытную стерву неприкрытую, Сколько раз я спрашивал: «Хватит ли, мой свет?» А ты — всегда испитая, здоровая, небитая — Давала мине водку и кричала: «Еще нет!». На тебя, отраву, деньги словно с неба сыпались — Крупными купюрами, «займом золотым», — Но однажды — всыпались, и сколько мы не рыпались — Все прошло, исчезло, словно с яблонь белый дым. А бог с тобой, с проклятою, с твоею верной клятвою О том, что будешь ждать меня ты долгие года, — А ну тебя, проклятую, тебя саму и мать твою! Живи себе как хочешь — я уехал навсегда! x x x Дорога, дорога — счета нет столбам, И не знаешь, где конец пути, — По дороге мы идем по разным сторонам И не можем ее перейти. Но на других не гляди — не надо. Улыбнись только мне, ведь я рядом. Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек, Перейди, если мне невдомек. Шагаю, шагаю — кто мне запретит! — И лишь столбы отсчитывают путь. За тобой готов до бесконечности идти — Только ты не сверни куда-нибудь. Но на других не гляди — не надо! Улыбнись только мне, ведь я рядом. Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек, Перейди, если мне невдомек. Улыбка, улыбка — для кого она? А вдруг тому, что впереди идет? Я замер и глаза закрыл, но снова — ты одна, А я опять прозевал переход! Нет, на других не гляди — не надо. Улыбнись только мне, ведь я рядом. Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек, Перейди, если мне невдомек. Ленинградская блокада Я вырос в ленинградскую блокаду, Но я тогда не пил и не гулял, Я видел, как горят огнем Бадаевские склады, В очередях за хлебушком стоял. Граждане смелые, а что ж тогда вы делали, Когда наш город счет не вел смертям? Ели хлеб с икоркою, — а я считал махоркою Окурок с-под платформы черт-те с чем напополам. От стужи даже птицы не летали, А вору было нечего украсть, Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали, А я боялся — только б не упасть! Было здесь до фига голодных и дистрофиков — Все голодали, даже прокурор, — А вы в эвакуации читали информации И слушали по радио «От Совинформбюро». Блокада затянулась, даже слишком, Но наш народ врагов своих разбил, — И можно жить, как у Христа за пазухой под мышкой, Но только вот мешает бригадмил. Я скажу вам ласково, граждане с повязками, В душу ко мне лапою не лезь! Про жизню вашу личную и непатриотичную Знают уже органы и ВЦСПС! Я в деле Я в деле, и со мною нож — И в этот миг меня не трожь, А после — я всегда иду в кабак, — И кто бы что не говорил, Я сам добыл — и сам пропил, — И дальше буду делать точно так. Ко мне подходит человек И говорит: "В наш трудный век Таких, как ты, хочу уничтожать!" А я парнишку наколол — Не толковал, а запорол, — И дальше буду так же поступать. А хочешь мирно говорить — Садись за стол и будем пить, — Мы все с тобой обсудим и решим. Но если хочешь так, как он, — У нас для всех один закон, И дальше он останется таким. |