Забыли Икона висит у них в левом углу — Наверно, они молокане, — Лежит мешковина у них на полу, Затоптанная каблуками. Кровати да стол — вот и весь их уют, — И две — в прошлом винные — бочки, — Я словно попал в инвалидный приют — Прохожий в крахмальной сорочке. Мне дали вино — и откуда оно! — На рубль — два здоровых кувшина, — А дед — инвалид без зубов и без ног — Глядел мне просительно в спину. «Желаю удачи!» — сказал я ему. «Какая там на хрен удача!» Мы выпили с ним, посидели в дыму, — И начал он сразу, и начал!.. "А что, — говорит, — мне дала эта власть За зубы мои и за ноги! А дел — до черта, — напиваешься всласть — И роешь культями дороги. Эх, были бы ноги — я б больше успел, Обил бы я больше порогов! Да толку, я думаю, — дед просипел, — Да толку б и было немного". «Что надобно, дед?» — я спросил старика. "А надобно самую малость: Чтоб — бог с ним, с ЦК, — но хотя бы ЧК Судьбою заинтересовалась…" x x x Подымайте руки, в урны суйте Бюллетени, даже не читав, — Помереть от скуки! Голосуйте, Только, чур, меня не приплюсуйте: Я не разделяю ваш Устав! x x x Машины идут, вот еще пронеслась — Все к цели конечной и четкой, — Быть может, из песни Анчарова — МАЗ, Груженый каспийской селедкой. Хожу по дорогам, как нищий с сумой, С умом экономлю копейку И силы расходую тоже с умом, И кутаю крик в телогрейку. Куда, я, зачем? — можно жить, если знать. И можно — без всякой натуги Проснуться и встать, если мог бы я спать, И петь, если б не было вьюги. {К 50-летию Г.М. Ронинсона} Готлибу Михайловичу в день его (Готлиба Михайловича) пятидесятилетия Если болен глобально ты Или болен физически, Заболел эпохально ты Или периодически. Не ходи ты по частникам, Не плати ты им грошики. Иди к Гоше, несчастненький, Тебя вылечит Гошенька. {О процессах над А.Синявским и Ю.Даниэлем} Вот и кончился процесс, Не слыхать овацию — Без оваций все и без Права на кассацию. Изругали в пух и прах, — И статья удобная: С поражением в правах И тому подобное. Посмотреть продукцию: Что в ней там за трещина, Контр-ли революция, Анти-ли советчина? Но сказали твердо: "Нет! Чтоб ни грамма гласности!" Сам все знает Комитет Нашей безопасности. Кто кричит: "Ну то-то же! Поделом, нахлебники! Так-то, перевертыши! Эдак-то, наследники". "Жили, — скажут, — татями! Сколько злобы в бестиях!" — Прочитав с цитатами Две статьи в «Известиях». А кто кинет в втихаря Клич про конституцию, "Что ж, — друзьям шепнет, — зазря Мерли в революцию?!.." — По парадным, по углам Чуть повольнодумствуют: «Снова — к старым временам…» — И опять пойдут в уют. А Гуревич говорит: "Непонятно, кто хитрей? Как же он — антисемит, Если друг его — еврей? Может быть, он даже был Мужества немалого! Шверубович-то сменил Имя на Качалова…" Если это, так сказать, «Злобные пародии», — Почему б не издавать Их у нас на Родине? И на том поставьте крест! Ишь, умы колышутся! В лагерях свободных мест Поискать — отыщутся. Есть Совет — они сидят, — Чтоб «сидели» с пользою, На счету у них лежат Суммы грандиозные, Пусть они получат враз — Крупный куш обломится, И валютный наш запас Оченно пополнится. Песня парня у обелиска космонавтам Вот ведь какая отменная У обелиска служба, — Знает, наверное, Что кругом — весна откровенная. Он ведь из металла — ему все равно, далеко ты или близко, — У него забота одна — быть заметным и правильно стоять. Приходи поскорее на зависть обелиску, И поторопись: можешь ты насовсем, насовсем опоздать. Гордая и неизменная У обелиска поза, — Жду с нетерпеньем я, А над ним — покой и Вселенная. Он ведь из металла — ему все равно, далеко ты или близко, — У него забота одна — быть заметным и весело стоять. Если ты опоздаешь на радость обелиску, Знай, что и ко мне можешь ты насовсем, насовсем опоздать. Если уйду, не дождусь — не злись: Просто я не железный, — Так что поторопись — Я человек, а не обелиск. Он ведь из металла — ему все равно, далеко ты или близко, — У него забота одна — быть заметным и олицетворять. Мне нужна ты сегодня, мне, а не обелиску, Так поторопись: можешь ты насовсем, насовсем опоздать. |
