x x x И душа и голова, кажись, болит, — Верьте мне, что я не притворяюсь. Двести тыщ — тому, кто меня вызволит! Ну и я, конечно, постараюсь. Нужно мне туда, где ветер с соснами, — Нужно мне, и все, — там интереснее! Поделюсь хоть всеми папиросами И еще вдобавок тоже — песнями. Дайте мне глоток другого воздуха! Смею ли роптать? Наверно, смею. Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?.. Отблагодарю, когда сумею. Нервы у меня хотя луженые, Кончилось спокойствие навеки. Эх вы мои нервы обнаженные! Ожили б — ходили б как калеки. Не глядите на меня, что губы сжал, — Если слово вылетит, то — злое. Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, — Где-нибудь зароюсь — и завою! x x x Жизни после смерти нет. Это все неправда. Ночью снятся черти мне, Убежав из ада. Песенка о переселении душ Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса, Кто ни во что не верит — даже в черта, назло всем, — Хорошую религию придумали индусы: Что мы, отдав концы, не умираем насовсем. Стремилась ввысь душа твоя — Родишься вновь с мечтою, Но если жил ты как свинья — Останешься свиньею. Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне, — Досадно — что ж, родишься вновь на колкости горазд. А если видел смерть врага еще при этой жизни, В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз. Живи себе нормальненько — Есть повод веселиться: Ведь, может быть, в начальника Душа твоя вселится. Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом, А после из прораба до министра дорастешь, — Но, если туп, как дерево — родишься баобабом И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь. Досадно попугаем жить, Гадюкой с длинным веком, — Не лучше ли при жизни быть Приличным человеком?! Так кто есть кто, так кто был кем? — мы никогда не знаем. Кто был никем, тот станет всем — задумайся о том! Быть может, тот облезлый кот — был раньше негодяем, А этот милый человек — был раньше добрым псом. Я от восторга прыгаю, Я обхожу искусы, — Удобную религию Придумали индусы! Поездка в город Я — самый непьющий из всех мужуков: Во мне есть моральная сила, — И наша семья большинством голосов, Снабдив меня списком на восемь листов, В столицу меня снарядила. Чтобы я привез снохе с ейным мужем по дохе, Чтобы брату с бабой — кофе растворимый, Двум невесткам — по ковру, зятю — черную икру, Тестю — что-нибудь армянского розлива. Я ранен, контужен — я малость боюсь Забыть, что кому по порядку, — Я список вещей заучил наизусть, А деньги зашил за подкладку. Значит, брату — две дохи, сестрин муж — ему духи, Тесть сказал: «Давай бери что попадется!» Двум невесткам — по ковру, зятю — заячью икру, Куму — водки литра два, — пущай зальется! Я тыкался в спины, блуждал по ногам, Шел грудью к плащам и рубахам. Чтоб список вещей не достался врагам, Его проглотил я без страха. Но помню: шубу просит брат, Куму с бабой — все подряд, Тестю — водки ереванского розлива, Двум невесткам — по ковру, зятю — заячью нору, А сестре — плевать чего, но чтоб — красиво! Да что ж мне — пустым возвращаться назад?! Но вот я набрел на товары. «Какая валюта у вас?» — говорят. «Не бойсь, — говорю, — не доллары!» Растворимой мне махры, зять — подохнет без икры, Тестю, мол, даешь духи для опохмелки! Двум невесткам — все равно, мужу сестрину — вино, Ну а мне — вот это желтое в тарелке! Не помню про фунты, про стерлинги слов, Сраженный ужасной загадкой: Зачем я тогда проливал свою кровь, Зачем ел тот список на восемь листов, Зачем мне рубли за подкладкой?! Где же все же взять доху, зятю — кофе на меху? Тестю — хрен, а кум и пивом обойдется. Где мне взять коня в пуху, растворимую сноху? Ну а брат и самогоном перебьется! x x x Как-то раз, цитаты Мао прочитав, Вышли к нам они с большим его портретом. Мы тогда чуть-чуть нарушили устав… Остальное вам известно по газетам. Вспомнилась песня, вспомнился стих, Словно шепнули мне в ухо: «Сталин и Мао слушают их…» Вот почему — заваруха. При поддержке минометного огня, Молча, медленно, как-будто — на охоту, Рать китайская бежала на меня… Позже выяснилось — численностью в роту. Вспомнилась песня, вспомнился стих, Словно шепнули мне в ухо: «Сталин и Мао слушают их…» Вот почему — заваруха. Раньше — локти хоть кусать, но не стрелять! Лучше дома пить сгущенное какао. Но сегодня приказали: не пускать! Теперь вам шиш, no рasarans, товарищ Мао! Вспомнилась песня, вспомнился стих, Словно шепнули мне в ухо: «Сталин и Мао слушают их…» Вот почему — заваруха. Раньше я стрелял с колена: на бегу Не привык я просто к медленным решеньям, Раньше я стрелял по мнимому врагу, А теперь придется по живым мишеням. Вспомнилась песня, вспомнился стих, Словно шепнули мне в ухо: «Сталин и Мао слушают их…» Вот почему — заваруха. Мины падают, и рота так и прет, Кто как может — по воде, не зная броду. Что обидно! — этот самый миномет Подарили мы китайскому народу. Вспомнилась песня, вспомнился стих, Словно шепнули мне в ухо: «Сталин и Мао слушают их…» Вот почему — заваруха. Он давно — Великий Кормчий — вылезал, А теперь, не успокоившись на этом, Наши братья залегли — и дали залп… Остальное вам известно по газетам. Вспомнилась песня, вспомнился стих, Словно шепнули мне в ухо: «Сталин и Мао слушают их…» Вот почему — заваруха. |