День без единой смерти I Секунд, минут, часов — нули. Сердца с часами сверьте! Объявлен праздник всей Земли: «День без единой смерти». Вход в рай забили впопыхах, Ворота ада — на засове, Без оговорок и условий Все согласовано в верхах. Старухе Смерти взятку дали И погрузили в забытье — И напоили вдрызг ее И даже косу отобрали. Никто от родов не умрет, От старости, болезней, от Успеха, страха, срама, оскорблений. Ну а за кем недоглядят, Тех беспощадно оживят — Спокойно, без особых угрызений. И если где резня теперь — Ножи держать тупыми! А если бой, то — без потерь, Расстрел — так холостыми. Указ гласит без всяких «но»: "Свинцу отвешивать поклоны, Чтоб лучше жили миллионы, — На этот день запрещено. И вы, убийцы, пыл умерьте, — Забудьте мстить и ревновать! Бить можно, но — не убивать, Душить, но только не до смерти. Конкретно, просто, делово: Во имя черта самого Никто нигде не обнажит кинжалов. И злой палач на эшафот Ни капли крови не прольет За торжество добра и идеалов. Оставьте, висельники, тли, Дурацкие затеи! Вы, вынутые из петли, Не станете святее. Вы нам противны и смешны, Слюнтяи, трусы, самоеды, — У нас несчастия и беды На этот день отменены! Не смейте вспарывать запястья, И яд глотать, и в рот стрелять, На подоконники вставать, Нам яркий свет из окон застя! Мы будем вас снимать с петли И напоказ валять в пыли, Еще дышащих, тепленьких, в исподнем… Жить, хоть несильно, — вот приказ! Куда вы денетесь от нас: Приема нынче нет в раю Господнем. И запылают сто костров — Не жечь, а греть нам спины, И будет много катастроф, А смерти — ни единой! И, отвалившись от стола, Никто не лопнет от обжорства, И падать будут из притворства От выстрелов из-за угла. И заползут в сырую келью И вечный мрак, и страшный рак, Уступит место боль и страх Невероятному веселью! Ничто не в силах помешать Нам жить, смеяться и дышать, — Мы ждем событья в радостной истоме. Для темных личностей в Столбах Полно смирительных рубах: Особый праздник в Сумасшедшем доме… II И пробил час, и день возник, Как взрыв, как ослепленье! То тут, то там взвивался крик: «Остановись, мгновенье!» И лился с неба нежный свет, И хоры ангельские пели, И люди быстро обнаглели: Твори, что хочешь, — смерти нет! Иной до смерти выпивал — Но жил, подлец, не умирал. Другой в пролеты прыгал всяко-разно, А третьего душил сосед, А тот — его… Ну, словом, все Добро и зло творили безнаказно. Тихоня, паинька, не знал Ни драки, ни раздоров: Теперь он голос поднимал, Как колья от заборов, — Он торопливо вынимал Из мокрых мостовых булыжник, А прежде он был тихий книжник И зло с насильем презирал. Кругом никто не умирал, А тот, кто раньше понимал Смерть как награду или избавленье — Тот бить стремился наповал, А сам при этом напевал, Что, дескать, помнит чудное мгновенье. Ученый мир — так весь воспрял, И врач, науки ради, На людях яды проверял, И без противоядий. Вон там устроила погром, Должно быть, хунта или клика, Но все от мала до велика, Живут, — все кончилось путем. Самоубийц, числом до ста, Сгоняли танками с моста, Повесившихся — скопом оживляли. Фортуну — вон из колеса! — Да! День без смерти удался — Застрельщики, ликуя, пировали. Но вдруг глашатай весть разнес Уже к концу банкета, Что торжество не удалось, Что кто-то умер где-то В тишайшем уголке Земли, Где спят и страсти, и стихии, — Реаниматоры лихие Туда добраться не смогли. Кто смог дерзнуть, кто смел посметь, И как уговорил он Смерть?! Ей дали взятку — Смерть не на работе!.. Не доглядели, хоть реви, — Он просто умер от любви. На взлете умер он, на верхней ноте. Театру «Современник» Все начинается со МХАТА И размещается окрест. Был быстр и короток когда-то Ваш самый первый переезд. Ах, эти годы кочевые! И вы попали с первых лет: В цвет ваши «Вечные живые», «Два цвета» тоже — в самый цвет. Как загуляли вы, ребята, — Шагнули в ногу, как один, — Из Камергерского, от МХАТа, Сначала в «Яр», потом — в «Пекин». Ты в это вникнуть попытайся, Театр однажды посетив: «Пекин» вблизи, но по-китайски Никто — во это коллектив. Еще не ночь, еще не вечер! Хоть есть прогал в твоих рядах, — Иных уж нет, а те далече, А мы — так прямо в двух шагах. Сейчас Таганка отмечает Десятилетний юбилей. Хотя таких и не бывает, — Ну, так сказать, десятилей… Наш «Современник»! Человече! Театр, Галя, Лелик, все! Еще не ночь, еще не вечер, Еще мы в яркой полосе. |