Наступление продолжается. Маслаков догоняет опередившую его цепь, идет в боевых порядках роты. Вот и кончается лес. Впереди река Нарев. Вот здесь гитлеровцы решили остановить наступление советских войск. Шквал огня обрушивается на атакующих.

В составе головной группы Маслаков первым форсирует реку. Его примеру, как подчеркивается в реляции командования, последовала вся рота. Западный берег встретил воинов еще более яростным огнем. Рота залегла. И в этой ситуации вновь во всей своей полноте проявилось мужество и верность солдатскому долгу Ивана Маслакова. Не дожидаясь решения командиров, он обвязался гранатами и пополз навстречу хлеставшему свинцом пулемету. С тревогой следили за ним солдаты и офицеры. Они-то знали, во имя чего пошел этот двадцатитрехлетний парень на риск.

Прошло полчаса. Они показались вечностью. А пулемет не умолкал, заставлял прижиматься к земле, терять драгоценное время. Но вот во вражеской траншее грохнул взрыв. Роту, как порывом ветра, подняло на ноги. «Ура-а!..»

В завязавшемся траншейном бою Маслаков истребил 30 фашистских солдат. И даже тяжело раненный в голову осколком гранаты, он не выпускал из рук автомата, в течение двух часов не соглашался покинуть поле боя. И только когда рота продвинулась вперед на три километра и прочно закрепилась на новом рубеже, его отправили в тыл, в медсанбат.

Рана, полученная Иваном Маслаковым, оказалась коварной. Шесть с половиной месяцев боролся солдат с тяжелым недугом. Увы, победить его не смог!

Родился в 1924 году в Туле. Учился в 29-й тульской средней школе. Член ВЛКСМ. В 1942 году ушел добровольцем в Советскую Армию. 5 февраля 1945 года погиб в бою. За участие в освобождении ряда польских городов, уничтожение техники и живой силы фашистской Германии 27 февраля 1945 года присвоено звание Героя Советского Союза.

Ослепительное пламя взметнулось около Матвеева. В тот же момент Олег почувствовал, что чем-то тяжелым ударило в бедро, и ему показалось, что земля раскололась, и он проваливается в бездну.

Когда очнулся — увидел, как Телков, нагнувшись, перевязывал его рану. Рядом стонал Жарков, а на дороге, объятый пламенем, полыхал танк. Закончив бинтовать, Телков правой рукой обхватил командира, подтянул к краю кювета и прислонил спиной к откосу. Только тут Матвеев увидел белевшие из-под разорванного рукава левой руки водителя бинты.

— Живой? — полувопросительно произнес Телков. — Теперь все в порядке будет.

— Простянкин где? — с трудом выговорил Олег.

— Нет его, — тихо ответил Телков. — По ту сторону дороги лежит.

— Надо уходить отсюда.

— Идти сможешь?

Матвеев с трудом приподнялся, сделал шаг и остановился.

Телков подставил плечо.

— Обопрись, легче будет.

— Швах наше дело, — тихо произнес Жарков. — Автомат вот есть, да одной рукой стрелять несподручно.

Матвеев повернул голову и увидел намотанную выше локтя гимнастерку. Вначале не мог сообразить, почему рука у Петра такая короткая.

Прошли несколько шагов, с трудом различая в темноте окружающие предметы. Матвеев сел: несколько метров, которые они прошли, отняли у него последние силы.

— Иван, — с трудом выдавил из себя Матвеев, обращаясь к Телкову. — Надо кружным путем добраться до батальона.

— Дойдем, Петрович.

— Пойдете вдвоем.

— Не дело, лейтенант, говоришь.

— Я приказываю.

— Никогда я еще в беде никого не бросал.

— Товарищ старший сержант, вместе с Жарковым вы идете в батальон. Докладывайте обо всем. Я остаюсь здесь. Выполняйте.

— Олег Петрович, — Телков впервые назвал так своего командира. — Я выполню приказ, но считаю это неправильным.

Друзья помогли Матвееву отрыть в ста метрах от дороги, недалеко от небольшого деревянного моста, окоп для стрельбы лежа. Положили на бруствер автомат и пять дисков с патронами. Жарков снял с пояса три гранаты, а Олег выложил из кобуры пистолет с двумя обоймами.

— Идите. Торопите наших, пока немцы не очухались. Сейчас самое время через Одер перемахнуть.

— Если что — держись. Мы быстро. — Телков пожал Олегу руку, и два боевых друга растаяли во мраке.

Матвеев, лежа в окопе, глядел вслед ушедшим товарищам, а в ушах звучали последние слова Жаркова: «Крепись, лейтенант, мы скоро вернемся».

У Матвеева кружилась голова, боль в бедре и плече усиливалась. Во рту пересохло, он несколько раз облизал языком губы, но это не помогало. Хотелось пить. Становилось жарко. Он расстегнул ворот гимнастерки, под ватником ощупал нагрудный карман и ощутил пальцами маленькую книжечку — партийный билет. Там все знакомо до мелочей: каждая буква, каждое слово. В памяти всплыло лицо матери. Ее губы, казалось, шептали: «Сыночек мой, дорогой, крепись. Не падай духом. Мы скоро встретимся».

На минуту боль затихла. Воцарилась странная тишина. «Может, немцы ушли за Одер и наши вот-вот подойдут? Или враг притаился рядом?» — думал Олег, напрягая свой слух.

Фашисты появились неожиданно со стороны Одера. Олег не сразу разобрал, много ли их. Они двигались цепью. «Не обнаруживать себя, — мелькнула мысль, — пройдут. Столкнутся с нашими, вот тут-то я с тыла и поддам им жару». Но немцы двигались прямо на Матвеева.

То ли блеснул от лунного света ствол автомата, то ли по каким-либо другим причинам — Олег этого так и не понял, — немцы открыли огонь. Пули засвистели над головой танкиста.

Матвеев прижался к земле, поправил автомат, ощупал гранаты и стал ждать.

Фашисты приближались. «Пора», — мелькнула короткая мысль, и Олег нажал на спусковой крючок. Немцы залегли.

Через мгновение поднялись вновь. И опять Матвеев забил короткими очередями. Олег не разобрал: то ли падали сраженные им фашисты, то ли они прятались, укрываясь от огня в складках местности.

Цепь разделилась. Теперь Матвееву приходилось вести огонь то вправо, то влево от себя, а немцы все приближались.

Четыре диска уже валялись пустые около окопа. Пятый подходил к концу.

— Рус, капут, сдавайс! — группа немцев вскочила и бросилась к Олегу.

— На-а-а! — крикнул Матвеев и метнул в них гранату.

Взрывом гитлеровцев разметало. На мгновение наступила звенящая в ушах тишина. А затем справа цепь поднялась опять. Не целясь, Олег дал две очереди и почувствовал удар в левую руку. Он все же нажал на спусковой крючок, но автомат не работал. Метнул гранату, взял пистолет…

И вдруг словно острые иглы вонзились в спину.

«Неужели конец?» — успел подумать он и последним усилием воли выстрелил в подбежавшего к нему немца. Еще раз попытался нажать на спусковой крючок, но перед глазами поплыли огненные круги…

Родился в 1915 году в деревне Таушево Воловского района Тульской области в семье крестьянина. По окончании семилетней школы поступил учиться в Московский силикатный техникум. С 4-го курса был призван на Балтийский флот. Участвовал в финской кампании 1939-40 гг. и в Великой Отечественной войне. Член КПСС. Звание Героя Советского Союза присвоено 27 июля 1944 года. Живет и работает в Риге.

Действия Григория Ивановича Матюхина в дни Великой Отечественной войны были очень разнообразны. Много раз он участвовал в установке минных полей, в поисках подводных лодок и атаках на корабли противника. По июль 1944 года катер, на котором он служил, совершил 88 боевых операций. И во всех их Матюхин показал высокую смелость, мужество и умение.

Исключительный героизм коммунист Матюхин проявил в ожесточенном бою с врагом в начале июля 1944 года. Группа советских торпедных катеров встретила отряд немецких кораблей. Советские торпедоносцы, развернувшись, начали атаку. Завязалась ожесточенная схватка. Катер, на котором был Матюхин, вырвавшись вперед, атаковал вражеский корабль, но в момент атаки был поражен в отсек двумя тяжелыми снарядами. Разбиты моторы, катер лишился управляемого движения. Загорелись масло и бензин. Пламя быстро распространялось. Все люди экипажа были ранены, на мотористах пылала одежда. Матюхин был ранен в обе ноги. Собрав последние силы, он кинулся в моторное отделение. На нем вспыхнула одежда, огонь обжигал руки и лицо. Но Матюхин сумел вынести из отсека товарищей, надел на них спасательные пояса. Это обеспечило им возможность держаться на воде. Затем вместе с мотористом Кусковым Матюхин попытался заделать пробоины и потушить на катере пожар. Пробоины оказались слишком большими, заделать их было невозможно. Скоро стало ясно, что пламя не потушить, корабль не спасти. К тому же на судне оставалась еще не использованная торпеда. С секунды на секунду она могла взорваться.