Вот коснулся земли первый… второй… третий. Десантники ринулись на берег.

Николай Захаров был в числе первых. Командир пулеметного взвода быстро сориентировался и развернул свои пулеметы. Впереди небольшая деревушка. Оттуда ведут огонь немцы. Николай дал очередь по домам. Одну, другую… Тем временем сантиметр за сантиметром, метр за метром десантники продвигались вперед. Жесткая галька, согретая вчерашним солнцем, отдавала солдатам свое тепло.

Взводу Захарова удалось захватить небольшую высоту. На карте она значилась: 47,9 м. Это уже небольшой успех. Продвинулись на 800 метров в глубь расположения противника и на два километра по фронту.

С большим трудом окопались, ждали утра. С рассветом натиск врага усилился. Фашисты двинули против десантников все, что у них имелось.

Началось с предупреждения.

— Русские, сдавайтесь! Иначе будете уничтожены… Русские, сдавайтесь! — кричал фашистский динамик.

Это повторялось несколько раз в день. А потом следовали атаки. От взрывов бомб и снарядов качалась земля, выло море. Казалось, не останется ничего живого на этом клочке советской земли.

Мощной лавиной двигались танки. За ними наступала пехота. И все на высоту 47,9. Не умолкали и пулеметы Захарова. Но все меньше становилось бойцов. 13 атак отбил пулеметный взвод. Немецкие танки били по пулеметам в упор. Глыбы земли, гальки, камней валились на людей. А пулеметы стреляли, стреляли…

К концу дня поступил приказ: «Отойти». Взвод оставил высоту и занял небольшой ровик. Сзади — море, по которому снуют немецкие катера. Впереди — немцы, сверху — тоже немцы. Отступать некуда.

В стрелковых ротах большие потери. Нашлись и слабонервные: «Конец нам!» — и стали отступать к морю, потянув за собой тех, кто был поустойчивее. На пути их встал пулеметный взвод Николая Захарова. Он остановил паникеров и заставил залечь.

— Беречь патроны! — отдал приказ Захаров. Своего помощника он послал по цепи собирать патроны для набивки пулеметных лент.

— Бить только точно по цели!

Захаров сам заменил у пулемета выбывшего товарища. А стрелял он так, что более сотни фашистов полегло в эти дни от его меткого глаза.

Держались до вечера. Ночью получили приказ:

— Приготовиться к контратаке.

Недолгая подготовка — и новый бросок на врага. Двенадцать налетов за день. И каждый раз «Мессершмитты» спускали на клочок земли до пятисот бомб. Налеты были рассчитаны на полное уничтожение десанта. Но десант не сдавался, совершал смелые атаки, выбивал немцев с их позиций.

Силы были неравные. Горстка измученных, голодных бойцов противостояла во много раз превосходившему врагу.

Сорок дней и сорок ночей держался десант, пока не поступил приказ: идти на соединение с 56-й армией, которая высадилась в Керчи. Чтобы соединиться с ней, предстояло пройти по тылам врага 26 километров. Оставаться никто не захотел. Люди прошли эти 26 километров. Не раз вступали в схватки с врагом, нанося ему большие потери.

Родился в 1924 году в селе Монастырщина Кимовского района Тульской области в семье учителя. Семи лет лишился отца и с матерью переехал в Ефремовский район. Окончив Никольскую неполную среднюю школу, работал секретарем Пожилинского сельсовета. В феврале 1942 года добровольно вступил в ряды Советской Армии, а через два месяца уже участвовал в боях, с немецко-фашистскими захватчиками. Являлся членом КПСС. Погиб в июле 1943 года. Звание Героя Советского Союза присвоено 15 января 1944 года.

В верховьях Ока не славится ни шириной, ни полноводьем. Так себе, заурядная речушка, каких полным-полно в средней полосе России. Но в тот день, 21 июля 1943 года, она стала рубежом жизни и смерти.

2-й батальон одного из наших стрелковых полков в ходе наступательной операции вышел к этой водной преграде. Гитлеровцы обрушили на восточный берег шквальный огонь. Самолеты с черными крестами беспрерывно висели над боевыми порядками батальона.

Положение становилось критическим. Прижатый к земле, батальон являл собой открытую мишень для воздушных и наземных огневых средств противника. С каждой минутой росли людские потери. Необходимо было что-то предпринять. Срочно. Без промедления. И когда сквозь грохот разрывов и пулеметную трескотню комбат в считанные секунды выслушал подползшего к нему юношу-офицера и в ответ бросил: «Действуй!..», тот, не мешкая, ужом скользнул по направлению к переправе.

Короткими перебежками он быстро добрался до направляющей роты. И вот из конца в конец по цепи разлетелось: «Комсорг батальона приказал приготовиться к атаке».

Он первым оторвался от земли, первым бросился в воду. «За Родину! Вперед! Ура!»… Его мальчишеский голос потонул в грохоте боя. Но «ура», подхваченное сотнями людей, уже гремело над Окой. Рота, а за ней весь батальон ринулись в атаку.

Брод неожиданно оказался глубоким, вода доходила до плеч, до подбородка. Но ни вода, ни губительный встречный огонь — ничто теперь не могло их остановить. Не выдержав натиска, гитлеровцы в панике отступили. Стремительной атакой батальон овладел деревней Сорочий и закрепился на ее окраинах.

Однако такой поворот событий не устраивал гитлеровцев. Они хотели во что бы то ни стало отбить деревню, отбросить наши войска за реку. Перегруппировав силы и подтянув танки, противник, поддерживаемый артиллерией, перешел в контратаку. Трижды накатывались цепи гитлеровцев на позиции батальона. И столько же раз вынуждены были поворачивать спины, оставив на поле боя пять подбитых танков и сотни трупов. Не считаясь с потерями, они готовили четвертую контратаку.

К этому времени у обороняющихся кончились боеприпасы, а новый комплект доставить из-за Оки еще не успели. Командование батальона приняло решение: назад ни шагу, встречать немцев штыком и прикладом.

Младший лейтенант Николай Зверинцев обошел все роты, побеседовал с комсомольцами. «Нам некуда отступать, ребята», — негромкий голос комсорга звучал без показного пафоса, без надрыва. Он говорил просто, но в этой простоте солдаты слышали непоколебимую твердость. Они любили своего комсорга, уважали его за мужество, за откровенность, за отзывчивый солдатский характер. Они верили комсоргу, как себе. И то, о чем он говорил с ними сейчас, было близко и понятно каждому. «Нам некуда отступать. Это наша земля, вон там, — он показал рукой за Оку, — километрах в двухстах — моя деревня. У каждого из нас на этой земле — своя деревня, свой город… И, помолчав, добавил: — Так что с родной земли отступать некуда. Драться будем…»

В огне горящих хат они сошлись в рукопашной схватке с гитлеровцами. Комсорг не был силачом. Но ненависть к врагу удесятерила его силы. Он всегда появлялся там, где приходилось особенно туго, воодушевлял бойцов и офицеров своей отвагой. Прикладом автомата комсорг уничтожил десять гитлеровских вояк.

Это был последний бой девятнадцатилетнего коммуниста Николая Зверинцева. Смертельно раненный, он тихо, едва слышно, прошептал наклонившимся к нему боевым друзьям: «Отомстите за меня, ребята… За все отомстите…»

И они отомстили. Весть о гибели комсорга молнией облетела батальон, болью и беспощадной местью отозвалась в сердцах наших бойцов. Штыком и прикладом батальон смял вооруженных до зубов гитлеровцев. Противник был разбит и отброшен.

Родился в 1907 году в деревне Алексеевка Тепло-Огаревского района Тульской области в крестьянской семье. Окончив в 1923 году Костомаровскую девятилетку Щекинского района, заведовал избой-читальней в дер.Алексеевке. С 1925 по 1929 год работал учителем в селе Панино Дедиловского района, избирался секретарем комсомольской организации. С 1929 по 1931 год служил в рядах Советской Армии. В 1933 году окончил Инсарский сельскохозяйственный техникум, работал агрономом в МТС, потом заведовал неполной средней школой, преподавал географию. В октябре 1941 года призван в ряды Советской Армии, а с июля 1942 года участвовал в сражениях с немецко-фашистскими захватчиками. Звание Героя Советского Союза присвоено 24 декабря 1943 года. После демобилизации из Советской Армии работал парторгом ЦК КПСС на шахтах Богородицкого района. Теперь персональный пенсионер.