— Курить? — Бидайн не понимала, что он имеет в виду. Еще ее удивило, что Гонвалон вдруг стал таким разговорчивым. А ведь на самом деле он не ответил на ее вопрос и вместо того, чтобы рассказывать о своих приключениях, говорит о каких-то растениях. Тем не менее, девушке хотелось послушать еще. — Их бросают в огонь и вдыхают дым?

Гонвалон рассмеялся.

— Нет. Тебе это знать не нужно. Ты ведь наверняка не хочешь оказаться рядом с девантарами. Им не понравится, если они обнаружат нас в своем мире.

— Но разве за всеми твоими путешествиями в мир людей не стоит цель выявить уязвимые места девантаров?

— Ты слишком много рассуждаешь, — Гонвалон перестал смотреть в небо и занялся супом. Из-за падавшего на его лицо снизу света он казался очень загадочным. И немного грозным. Бидайн решила, что будет разумнее перестать расспрашивать о девантарах.

— Мы не знали, какой народ встретим здесь, да?

— Мы вообще ничего не знаем о Нангоге, — произнес Гонвалон настолько решительно, что его ответ пробудил в Бидайн сомнения. — Нангог — запретная территория для людей и для детей альвов. Мы наверняка навлечем на себя гнев альвов, если они узнают… — Он покачал головой и впервые за все время их знакомства эльфийка почувствовала его растерянность. — Честно говоря, я не понимаю, почему Темный послал меня именно с вами двоими. Вы слишком… неопытны. Нам нельзя здесь находиться!

— Может быть, он выбрал нас с Нандалее в расчете на более беспристрастный взгляд?

— Да, возможно… — По его голосу было хорошо слышно, что он считает совершенно иначе.

— А почему мы выдаем себя именно за жителей Гарагума? И подданных Арама?

— Я уже несколько раз бывал в Араме. Там можно перемещаться свободнее, чем в Лувии. Кроме того, их язык я знаю лучше. В Лувии общество построено по законам Великого дома. Это очень непонятно. Существует пять сословий, которые не смешиваются друг с другом. Гарагум — достаточно новая провинция. Там система Великого дома еще не установилась. Если мы скажем, что мы оттуда, то будем считаться всего лишь чужаками. В случае с любой другой провинцией по нашему внешнему виду нас отнесут к неприкасаемым.

Бидайн решила, что нет ничего плохого в том, чтобы считаться неприкасаемыми. Это звучало возвышенно. Она решила не расспрашивать, опасаясь, что внезапная разговорчивость Гонвалона иссякнет, если она задаст неправильный вопрос.

— Большинство детей человеческих наверняка хоть раз слышали о Гарагуме и Дева Куш. Из-за богов, тканей и наркотиков. Но там почти никто не бывал. Народ Гарагума слывет суровым и чудаковатым: кочевники, горные и оазисные земледельцы, охотники и золотоискатели. В том краю смерть всегда рядом. От жары, холода, камнепада или голода. Никто не удивится, если мы покажемся странными, чужими. Поэтому мы будем в безопасности, пока люди будут верить, что мы оттуда.

Гонвалон еще долго рассказывал о мире Других. О Великом доме и обществе с пятью сословиями. О Небесной свадьбе, которую празднует бессмертный, великий король Лувии, в день летнего солнцестояния в зиккурате святого города Изатами, о лесах духов в Друсне. Бидайн с восхищением слушала его. Эти истории многократно превосходили все ее представления о Другом мире.

Когда Бидайн наконец уснула, чудесные образы из рассказов мастера меча последовали за ней даже во сне. На следующее утро она проснулась в радостном предвкушении. Это был первый день в Нангоге, в котором было больше любопытства, чем страха.

Нандалее оставалась мрачной и немногословной. Бидайн приписала это обычной прихоти подруги. Она давно отказалась от попыток понять Нандалее. Она знала, что может положиться на нее, если будет нужно, — а остальное неважно.

В это утро переход давался Бидайн легче. После такого долгого разговора с Гонвалоном она уже не чувствовала себя лишней трусихой. В это утро шествие их маленькой группки замыкала Нандалее.

Через два часа пути они обнаружили следы детей человеческих. Кострище, брошенный навес. Ближе к полудню они пересекли дорогу, на которой были видны глубокие следы от стволов деревьев, которые, вероятно, тащили лошади. Вскоре они обнаружили обширные просеки. Целые склоны были покрыты только пеньками и жалким кустарником. Во многих местах тонкий слой земли был смыт, из поруганной земли торчали голые скалы, похожие на бледные кости.

Бидайн не могла понять, как люди могут так обращаться с местом, которое выбрали себе для жизни. Они превратят эти горы в скалистые пустыни, если будут продолжать в том же духе. Неужели они этого не осознают? Или, хуже того, неужели им это безразлично? Неужели они просто пойдут дальше, как стая саранчи, опустошившая поле? Неужели Нангогу грозит такая судьба? А затем — Альвенмарку?

Гонвалон решил, что дальше они пойдут по дороге. Вскоре Бидайн обнаружила нацарапанный на скале неуклюжий рисунок, изображавший крылатое существо. Под ним лежали осколки разбитых сосудов. Богиня? Неужели бесполезные сосуды — дар богам? Несмотря на то что разрушения ландшафта взволновали ее до глубины души и настроили против людей, эльфийка жила в предвкушении момента, когда встретится с живыми детьми человеческими.

Примерно через милю пути они обнаружили, что дорогу им преградил камнепад. Они осторожно перебрались через валуны, угрожающе поскрипывавшие под ногами. Именно тогда Бидайн заметила белые хлопья пепла. Их было немного. Подобно снегу плясали они на солнечном свету. А на горизонте по-прежнему поднимался дым, указывая им путь к цели.

Принесенный ветром аромат жаркого ударил Бидайн в нос. Пахло свининой! За крутым поворотом дороги они обнаружили первое поселение. Дома из бутового камня, с серо-коричневой глиняной отделкой, некоторые крыши из тяжелых балок обрушились. Немногочисленные дети человеческие стояли вокруг большого костра. Погребального костра из наполовину обуглившихся балок и веток толщиной в руку. Похоже, они сжигают своих мертвецов. Все казалось здесь грязным и запущенным. Даже кобольды чистоплотнее детей человеческих.

Погруженные в свое горе, они почти не обратили на них внимания, когда маленький отряд прошел мимо. Дети человеческие были худощавы, лица грустны и измазаны сажей. На них были простые одежды земляного цвета. Штопанные. Бидайн поразилась тому, что в толпе не увидела женщин и детей. Может быть, их спрятали? Может быть, им нельзя присутствовать на погребальной церемонии?

Вверх поднимался густой маслянистый дым, ветер гнал его над крышами низеньких домов к склонам гор. Запах горелого мяса теперь, когда она знала, что лежит в огне, вызывал у Бидайн тошноту. Она старалась дышать неглубоко и ускорила шаг. А Нандалее, напротив, пристально наблюдала за происходящим. И только когда Гонвалон позвал ее, она неохотно последовала за ними. Если бы она не знала Нандалее так хорошо, то подумала бы, что та наслаждается страданиями людей.

На склоне горы чуть выше поселения зияла большая дыра. Вокруг повсюду лежали камни. Груду грубо обработанных балок почти засыпало камнепадом. Сколько же мужества нужно для того, чтобы вгрызаться в гору и понимать при этом, какая огромная масса камня лежит над тобой? Были ли мертвые и в горе? Они казались жалкими, люди человеческие, не опасными. Все, что успела увидеть Бидайн, было несовершенным. Все строилось на скорую руку. Стены домов плохо пригнаны друг к другу, одежда ужасна — более того, казалось, люди не моются и не расчесывают волосы. Что ими движет? Что имеет для них хоть какое-то значение? Ради чего они все это делают? Бидайн не могла представить себе, что им совершенно безразлично, как они выглядят и как живут. Неужели у них нет никакой потребности в красоте?

Когда они снова вернулись на дорогу, эльфийка оглянулась назад, на убогие домишки и стоявших вокруг погребального костра людей. Люди были для нее загадкой. Бидайн они не казались угрожающими, всего лишь безучастными.

Спутники пересекли еще несколько деревень у рудников, по- разному пострадавших от землетрясения. Бидайн хотела помочь людям, но Гонвалон настоял на том, чтобы они ни в коем случае не вмешивались. Он напомнил ей о Великом доме, о строгом разделении сословий, запрещавшем детям человеческим помогать друг другу. Ни один мудрец никогда не опускался до того, чтобы прикоснуться к созидающему или, более того, неприкасаемому из низшего сословия попрошаек, бродяг и других не оседлых людей. Бидайн подчинилась, но это разбивало ей сердце.