Она ткнула указательным пальцем ему в грудь.

— У тебя было много женщин, верно? Ты умеешь выкручиваться.

— Конечно, — он улыбнулся. Чаще всего это помогало. — Ты ведь знаешь об этом. Ты сама сказала, что заинтересовалась мной, поскольку обо мне ходит определенная слава. А у тебя? У тебя было много мужчин?

— О да! Много. Ты ведь знаешь, у нас, северных дикарей, весьма вольные представления о морали, — она рассмеялась. При этом в уголках ее губ образовались небольшие ямочки, губы сильно раздвинулись и стали видны десны. Смех был совершенно искренним. Перед ним было невозможно устоять.

В отличие от смеха Талинвин. Ее смех был лишь идеально отшлифован. Она всегда и во всем хотела достичь совершенства.

Гонвалон не поверил ни единому ее слову. Наверняка у Нандалее был любовник или два, но много их быть не могло. Она была неопытна… Это ее тоже очень сильно отличало от Талинвин.

— Именно эти представления о морали составляют значительную часть твоего очарования, — он широко улыбнулся. Не совсем искренне, но зато довольно неотразимо. Капля воды упала на щеку Гонвалона, и он вздрогнул.

Нандалее сплела убежище из веток. Оно стояло, защищенное от ветра, у густо поросшего лесом склона. Укрытое от всех. Никто не забредет сюда случайно. Их ложе немного напомнило Гонвалону логово зверя. Они лежали на шкуре вепря. Под ней — моховая подстилка. У их ног тлел небольшой костерок. Когда ветер менял направление, дым шел в их убежище. Шел дождь, но к ним проникало поразительно мало капель. Обнаженная Нандалее лежала рядом с ним. Одну из шкур он натянул до бедер. Ему было холодно.

Совершенно очевидно, что это укрытие появилось не сегодня вечером. Может быть, это — ее тайник во время походов по лесу? Он знал, что она часто убегала из Белого чертога, жертвуя сном ради свободного времени.

— Почему ты вытесал мое лицо из камня?

— Потому что это красивое лицо, Нандалее, — он погладил ее по руке. — Твое лицо всегда было в камне, знаешь… Его нужно было просто освободить.

— Что, скульпторы говорят это всем девушкам, с которыми спят?

Гонвалон громко рассмеялся. Он действительно говорил это не впервые.

— Только самым красивым.

Она снова ткнула его пальцем в грудь.

— Ты не воспринимаешь меня всерьез!

— Но разве любовь — это не дар альвов, с которым можно забыть всю серьезность жизни и все наши заботы?

Она не ответила.

— Ты придешь еще? — Ее голос звучал немного ниже обычного.

Он отодвинулся от нее. Дурман ночи любви развеялся, он снова вспомнил о Талинвин. О ее слишком ранней смерти. Избежала бы она гибели, если бы была не его ученицей? И что будет с Нандалее?

— Я навлекаю на тебя опасность, Нандалее. Мы не должны быть вместе. Я проклят! Я не должен был быть твоим учителем и уж тем более твоим любовником. И, несмотря на это, я здесь. Разве это разумно? Нет, Нандалее, неразумно. Я должен бежать прочь. Как я могу любить тебя, как я могу остаться?

— А если мы убежим вместе?

Он покачал головой.

— Мы навеки принадлежим драконам. Ты видела татуировку у меня на спине. Связь с ними уходит под кожу, — он горько рассмеялся. — Они не терпят, чтобы от них сбегали.

— Но разве они не могут снять проклятие?

— А если именно они наложили его?

Нандалее наморщила лоб.

— Зачем им делать это? Какой в этом смысл?

Он вздохнул. Тысячи раз уже он задавал себе этот вопрос, но так и не нашел подходящего ответа.

— Может быть, это их развлекает? — Он встал. — Я не знаю. Может быть, это и не проклятие. Может быть, это действительно просто совпадения. Но все они…

— И ты любил их всех? — Она произнесла это с поразительным сочувствием. Совершенно без ревности.

Гонвалон кивнул.

— Да.

Она обняла его и крепко прижала к себе.

— Со мной будет иначе. Я обещаю тебе.

Горло сдавил ком. Это обещание он тоже слышал не впервые. Нельзя было допускать этого! И он знал, что снова придет к ней. Снова и снова… Нет, поклялся он себе. На этот раз он должен найти выход. Она не должна умереть! Она не должна умереть! Впервые ему пришла в голову мысль, что чаша страданий, которую он может испить, однажды может переполниться. И вся ледяная вода в мире уже не сможет смыть его боль. И что тогда будет? Этого он не знал.

Артакс спустился по лестнице, ведущей между террас. Дорогие фризы утонули в чертополохе. Один час — и все великолепие Кирны исчезло. Так быстро…

Пиратам не было до этого дела. Они целиком и полностью жили в настоящем, без прошлого, и не расставили даже часовых — настолько чувствовали себя в безопасности. Джуба считал это ловушкой, но Артакс был уверен, что их никто не ждет. Вполне вероятно, что у этой кучки головорезов нет даже общего предводителя.

Кое-где среди некоторых развалин были натянуты тенты из парусов. Артакс заметил нескольких жалких женщин, которые, очевидно, продавали себя. С берега доносились крики. Факелами был отгорожен круг, у самых корпусов кораблей, лежавших на берегу, словно выброшенные на берег морские чудовища. Двое мужчин дрались на дуэли, сотни глаз смотрели на разворачивавшееся действо.

— Тридцать девять кораблей, — прошептал Джуба.

Артакс задумчиво кивнул. Круг из факелов заворожил его.

На окруженную пламенем арену вышел воин с длинными светлыми волосами, пышной бородой, в кирасе, поножах и наручах из полированной бронзы. Фигура из золота. Может быть, об этом человеке говорил выживший? Единственный справедливый среди убийц?

— Мы посмотрим на это, — решил Артакс.

— Дуэль не на жизнь, а на смерть. Это может стать забавным. Таких развлечений недостает при дворе, и никто не осмеливается сказать тебе, как нынче стало скучно! Ты развлечешь нас, дашь посмотреть на свои смелые одиночные выходки?

«Ты не боишься, что я убью себя?»

— Боюсь — не то слово. Мы были бы очень счастливы, если бы тебе это, наконец, удалось и закончился бы этот бесконечный кошмар. Мы ни от чего не собираемся тебя более удерживать, а по мере сил будем поддерживать тебя на твоем саморазрушительном пути. С этого момента мы — твои самые верные союзники, крестьянин.

Джуба оборвал его внутренний диспут.

— Ты собираешься пойти в эту толпу?

Артакс утвердительно кивнул. Нужно избавляться от этой привычки.

— Не тревожься. Там на нас никто не обратит внимания, Джуба. Все будут смотреть только на бой, который сейчас начнется.

— Тогда будем надеяться, что мы не окажемся в самом его центре.

Это уже похоже на Аарона.

— Ты все видишь в черном свете, — прошипел Артакс, проталкиваясь сквозь все увеличивавшуюся толпу. В своих грязных туниках они были заметнее, чем он предполагал. Большинство пиратов и наемников были одеты лучше, носили яркие роскошные одежды и вышитые дорогими нитками плащи, жемчужные серьги, пряжки с искусно вырезанными геммами или широкие браслеты. Лишь немногие выглядели бедно и имели только меч на поясе да пару сандалей.

— Что здесь происходит? — спросил Артакс худощавого, заросшего щетиной парня в широкополой соломенной шляпе, из-за пояса которого торчал впечатляющий ассортимент рукоятей ножей.

Мужчина скептично поглядел на него.

— Ты был с разведчиками, да?

— Именно, — с улыбкой кивнул Артакс. — Только сегодня прибыли.

— Вон тот светловолосый зарубил своего капитана. Он как с цепи сорвался! Что с него взять, варвар из Друсны. В голове ничего, кроме странных представлений о чести!

— Он хороший боец?

Пират рассмеялся, обнажив беззубую верхнюю челюсть.

— Только если не привязывать ему левую руку к спине. Он левша. Вообще-то его должны были казнить за убийство капитана корабля, но таким образом получится зрелищнее. Не хочешь поставить? Он сразится с братом убитого. Я в любом случае ставлю на то, что он получит первую рану прежде, чем я успею сосчитать до двадцати, — беззубый подмигнул ему. — Ну что, по рукам?