Но ведь их нет в Араме! Здесь люди в безопасности! Это мир людей, и девантары, их боги, отгоняют ужасы прочь!

Артакс выпрямился. Джитро по-прежнему стоял в дверях.

— Есть ли среди работников те, кто уже бывал в Новом мире?

— Нет, — мастер-плавильщик решительно покачал головой. — Те, кто уходят туда, становятся богатыми. А среди тех, кто приходит сюда, богатых нет. Некоторые уходят отсюда такими.

— Сколько угольщиков и лесорубов погибло в горах?

— Несчастные случаи бывают всегда… Вы должны понять, великий. Камнепад, медведи или внезапное похолодание. Здесь трудно зарабатывать свой хлеб. Из двадцати уходящих весной осенью один обязательно не возвращается.

— А из тех, кто пошел с человеком, который умер здесь?

Джитро вздохнул.

— Кроме него не вернулся никто. И никто не осмелился отправиться в Темную долину, чтобы поискать других.

Над рисунком, изображавшим зеленый свет, на стене было большое красно-коричневое пятно, потеки которого стекали на рисунок.

— Да обретет твоя душа покой, — пробормотал Артакс. Он попытался представить себе, что мог пережить этот человек.

Пленник одиноко стоящего дома. Наедине со страшными воспоминаниями.

Артакс увидел на стене бронзовое кольцо, к которому, должно быть, была прикована цепь. Взгляд его скользнул по всем изображениям смертоубийств, чтобы наконец снова вернуться к жуткому цветному желто-зеленому пятну.

— Я отправлюсь в Темную долину со своей свитой, — решил он. — Мне нужен вьючный осел с дополнительным провиантом. И два проводника, которые отведут меня туда.

Конь Артакса тревожно засопел. С тех пор как они въехали в одинокую долину, животные дрожали от страха. Всадники, впрочем, чувствовали себя не лучше. Артакс знал, что в его свите ходят разговоры о том, что их здесь ожидает. Прошлым вечером он держал речь на стоянке и открыто сказал, что знает об этой долине и что предполагает здесь найти. Он даже предоставил каждому возможность уйти. Но все остались.

— Ты ведь не воображаешь, что они остались потому, что любят тебя? Должен признаться тебе, что поставить их перед выбором было довольно умно. Хотя все это лишь лицемерное признание. И перед совестью своей ты теперь чист. Но на самом деле выбора у них не было никогда. Все они хорошо помнят преследования жрецов. О реках крови на твоих руках. Кроме того тот, кто покинул бы тебя, навеки потерял бы лицо. Это всего лишь фарс для твоей совести, крестьянин.

Артакс научился пропускать слова голоса Аарона мимо ушей. Он не мог победить его, но, если не слушать его, это каждый раз был маленький триумф. Он внимательно обвел взглядом своих спутников. Некоторые встречали его упрямой улыбкой, в глазах других он видел страх.

Я отвечаю за их жизни, подавленно подумал он. Его приказ привел их сюда. Все, что произойдет здесь, случится потому, что он решил рискнуть их жизнями ради достижения своих целей. Интересно, других правителей тоже мучили подобные мысли?

— Ответ прост: нет! Ты мучаешься потому, что ты не правитель. Может быть, твое тело и сидит на троне, но твои потребности и мысли…

…по-прежнему крестьянские, про себя закончил Артакс фразу своего мучителя. Я отдаю себе отчет. И знаешь что? Это хорошо и честно. Конечно, это не твои мысли, но думать так было бы весьма к лицу всем правителям, мой бестелесный Аарон.

Его мучитель умолк, и Артакс широко усмехнулся. Эти маленькие диспуты уже начали доставлять ему радость, и иногда он даже тратил время на то, чтобы заставить Аарона не просто заткнуться, но и подробно рассказывать ему о собственных решениях, как учитель снова и снова что-то объясняет ученику, что тот никак не может взять в толк. Артакс знал, что сможет на многое повлиять за время, которое проведет в теле Аарона, и уже был довольно-таки уверен в том, что девантар не станет сломя голову заменять его. Но однажды он тоже умрет, и новое тело понесет дальше бессмертие Аарона. Аароны в его голове разговаривали с ним только одним голосом, несмотря на то что их, слившихся воедино, должны были быть дюжины. Он точно не знал, чьим голосом пользуется его мучитель, но если сам Артакс однажды станет частью их, то, возможно, станет всего лишь одним из многих и не сможет пробиться. Поэтому он принял решение привить Аарону еще при жизни некоторые свои идеи, повторяя их снова и снова.

— Бессмертный! — Затравленный крик оторвал его от размышлений. Джуба, который ехал в голове процессии, теперь несся к нему во весь опор. Он махал рукой. Что-то случилось! Остальные придержали коней.

— Бессмертный! — Воин остановил своего крупного скакуна и придержал его рядом с ним. Животное пыталось вырваться, и Джубе пришлось еще раз жестко натянуть поводья, чтобы удержать его.

— Господин, там, в долине… Вы должны пойти со мной. Один! — И негромко добавил: — Нам нельзя становиться здесь лагерем. Отошлите остальных назад. Подальше!

— Зачем?

— Сейчас не время это обсуждать. Доверьтесь мне! Просто сделайте это, повелитель! Разве я был плохим слугой вам?

Артакс сознавал, что любое колебание будет подобно оскорблению. Он повернулся в седле и позвал своего гофмейстера.

— Датамес! Покинь долину вместе со свитой, а затем проскачите еще по меньшей мере милю. Ближе лагерь разбивать нельзя.

— Ты можешь позволить себе оскорблять слуг. Из страха за свою жизнь они не обидятся.

— Но великий… — запротестовал гофмейстер. Он был единственным безбородым мужчиной в его свите и со своим тонко очерченным лицом, элегантной одеждой и золотистыми волосами казался женственным, но службу свою нес хорошо. При дворе бессмертного не происходило ничего, о чем бы он не знал. И Артакс ценил то, что управляющий избавлял его от тягот дворцового этикета и сглаживал неловкости.

— То, что ты хочешь остаться рядом со мной, делает тебе честь, но я — бессмертный, а ты всего лишь человек, — он повысил голос, чтобы его могли слышать все. — Я был бы плохим предводителем, если бы взял вас с собой в место, не созданное для людей. То, что нужно сделать здесь, исключительно моя обязанность. А теперь идите! И поспешите! Призрачные щупальца ночи уже тянутся к долине! Если мы с Джубой не вернемся в течение трех дней, зовите Львиноголового. Ибо тогда Араму потребуется новый правитель.

Некоторые воины стали отчаянно возражать, напоминая ему о своей клятве. Артакс подумал, что на самом деле они не становились перед ним на колено. И если бы они знали, что он не более чем простой крестьянский сын… Наконец он отослал их, зная, что большинство из них втайне испытывают облегчение.

Когда свита скрылась из виду, Артакс пришпорил своего белого жеребца и они с Джубой поскакали туда, где долина сужалась до теснины. Там уже царила тьма. Несмотря на то что вечерняя заря была еще далеко, солнце уже скрылось за отвесными, поросшими черными елями склонами гор. Из леса не доносилось ни единого птичьего крика. Глухой топот копыт по каменистому грунту был единственным сопровождавшим их звуком.

Правая рука Артакса скользнула по рукояти меча. Он не сводил взгляда с темной теснины. Узкая дорога, по которой они ехали, вела прямо во тьму.

— Тебе не следует идти туда. Нехорошее место.

— Боишься?

Джуба повернулся в седле.

— Если честно, то да, — произнес он, не догадываясь, что его повелитель обращался вовсе не к нему. Иногда Артакс по ошибке произносил вслух слова, предназначенные только для Аарона. Придворные шептались по этому поводу. Но, конечно же, никто не осмеливался говорить с ним по поводу этой новой причуды.

— Сейчас увидите, что меня испугало. Мы почти на месте, — внезапно Джуба повернул в сторону и направился к месту, где вода небольшого ручья застаивалась в скалистом бассейне. Растущие там ели растеряли свои нижние ветви. Артакс обнаружил мертвого коня, привязанного к одному из стволов ели. Чуть поодаль лежал второй. Его белый жеребец отпрянул, конь Джубы испуганно фыркнул. Коренастый военачальник спрыгнул с седла, обвязал поводья своего коня вокруг ствола дерева, Артакс сделал то же самое.