— Нодон знал, какой опасности подвергался?

— В этом не было необходимости. Это знание лишь мешало бы ему, — Темный улыбнулся. — Его действия очень предсказуемы.

— И когда-нибудь в будущем я буду для тебя вроде него? Фигурой на игровом поле, которая даже не осознает, что ее направляет чужая воля. Которая думает, что просто живет своей жизнью.

— Это ниже вашего уровня, милая моя.

— Уровня? Это еще что такое?

Он вздохнул.

— Уровень — это то, чего нужно достигать. Его достигают, когда превосходят самого себя. Поднимаются на новую ступень.

— Ты забыл, что я дикарка из Карандамона? От нас всего можно ожидать. К примеру, того, что во время долгих зим мы убиваем и съедаем своих детей. Но уровень… Нет, уровню не место в глуши!

Его небесно-синие глаза сверкнули, словно из-за туч выглянуло полуденное солнце.

— Может быть, именно это я и ищу? Эльфийку дикую, упрямую и самобытную. Вспыльчивую. Умеющую ранить по-разному. Слишком опасную даже для своих наставников. Более того, даже для самой себя.

Она в недоумении смотрела на него. Неужели он именно так о ней думает? Разве она для него не просто непредсказуемая, довольно забавная дурочка? Плюс щепотка острых ощущений, чтобы было не слишком скучно? Неужели она действительно настолько несдержанна? По-прежнему представляет опасность для себя и других? И в первую очередь… Обладает ли она силой ранить его.

— А, еще забыл. Она напрочь лишена чувства юмора! — Он улыбнулся. — В самый раз для меня. Бальзам на мою запыленную душу.

Так это была шутка? Нандалее не поверила ему. Было что-то такое в его манере говорить, что раздражало ее. Все чаще. Вот только она не могла подобрать этому определения. Лучше быть начеку.

— Можно мне пойти поискать кое-какие дикие цветы? Одной?

Темный посмотрел на нее, словно ястреб на зайца, которого держит в своих когтях. Кивнул. Она может идти, но о побеге лучше не думать, вот что это значило.

Что она, конечно же, все же сделает!

Он задумчиво смотрел вслед Нандалее. Знал, что совершает ошибку. Он прямо-таки одержим ею! И это обстоятельство вселяло в него тревогу. Этому не было никакого разумного объяснения. Дело было не только в том, что он не мог прочесть ее мысли, дело было в ней самой… целиком. Он пытался лепить ее. С этим нужно заканчивать. Он хотел ее такой, какой она была. Неукротимой! Очень необычно — иметь рядом кого-то, кто не взвешивает каждое свое слово.

Но эту одержимость нужно направить в какое-то разумное русло. Он уже несколько недель не покидал сада Ядэ. Он наблюдал за ней, когда она в сердце пирамиды чувствовала себя одинокой. Был свидетелем ее борьбы с собой. Он поклялся сам себе не вмешиваться в этот бой, даже если он убьет ее, и был рад, что сдержал эту клятву. Она стала сильнее.

Перворожденный вспомнил о той возможности заглянуть в серебряную чашу девантаров, которую предоставил ему Золотой. Всего один короткий взгляд, навеки лишивший его покоя. Его убьет эльф или эльфийка. Кто-то, на кого он полагался. Драконник! Будет ли это она? У нее самые лучшие шансы на успех. На руке, которую он видел в серебряной чаше, была татуировка в виде извивающегося небесного змея.

До тех пор, пока она не получит татуировку, он в безопасности. Могут пройти еще годы, прежде чем Нандалее добьется этого. Она должна найти трех эльфов, которые сочтут ее достойной присоединиться к ним. А потом еще последнее испытание… Какой бы талантливой она ни была, этот барьер может оказаться для нее непреодолимым. Она слишком хорошо умеет отталкивать от себя других.

Он смотрел ей вслед, когда она шла по берегу озера, пока наконец не исчезла среди деревьев. Сад, окружавший пирамиду, простирался на всю долину. За ним хорошо ухаживали; здесь трудились более трехсот кобольдов и фавнов. Они прикладывали немало усилий для того, чтобы поддерживать иллюзию лесной глуши. Не было цветочных лужаек. Не было аллей. И, несмотря на это, каждое дерево, более того, каждый цветок был посажен специально. Это был эстетичный эскиз дебрей. Сможет ли он таким же образом слепить Нандалее? Сможет ли она стать эстетичным эскизом дикарки? Дракон не сдержал улыбки. Вряд ли. И если ему, вопреки всем ожиданиям, удастся изменить ее, то разве не разрушит он тогда то, что так высоко в ней ценит?

Он опустился на валун у озера. Перворожденный чувствовал присутствие Нодона. Видеть его он не мог. Командир драконников сада Ядэ развил в себе неповторимое умение оставаться всегда вне поля его зрения. Если бы на одной из его рук была татуировка небесного змея, Темный ни за что не стал бы доверять ему, но его татуировка тянулась по спине до самой левой лодыжки. Руки его были чисты. Не он — тот убийца, который придет к нему однажды.

Темный глубоко вздохнул. В воздухе еще ощущался слабый запах Нандалее. Он облизнул губы. Не раз ему приходилось сдерживать себя, чтобы не укусить ее. Эта мысль приводила его в восхищение — ее мягкая плоть между зубами, его язык, скользящий по ее коже. Эти мысли смущали дракона. Они были знакомы ему по охоте, но, тем не менее, были другими. Он не хотел убивать ее!..

Взгляд его упал на рыб, скользящих у самой поверхности пруда. Они тоже были тщательно отобраны. Рыбы, расцветка которых ему не нравилась, заканчивали свою жизнь в котлах кобольдов. Иногда из путешествий он приносил с собой рыбу. Или речного краба, панцирь которого сверкал особенно интенсивным цветом.

Сейчас, в этот самый час, встречаются остальные небесные змеи. Он должен был быть там. Они привыкли, что он не приходит, но на этот раз он перегнул палку. Ему просто не хотелось покидать сад Ядэ, он не хотел выпускать Нандалее из поля зрения. Даже на один-единственный день.

Его единственная вылазка за последние луны привела его к альвам. Что-то происходило. И ему удалось убедить в этом, по крайней мере, Певца. Слишком много альвов исчезло. Девять за последние двадцать лун! И было совершенно ясно, что не все они ступили в этот маняще яркий Лунный свет. Только не Кузнец плоти! Он был накрепко привязан к Альвенмарку и еще на протяжении веков мог бы наслаждаться созданием новых существ.

Кто-то из Другого мира приходил тайком в Альвенмарк. Но кто? Они лишь чуть-чуть разминулись с ним в облике карлика. Его след терялся в Золотой сети. Кем бы он ни был, действовал он ловко.

Перворожденный не мог представить себе, что девантары начали подспудную атаку на Альвенмарк. Кто, кроме них, может обладать силой, способной убить альва? И кому от этого прок? Если бы только альвы не засыпали летаргическим сном! Он не понимал, почему они не собирались сами разбираться с этой загадкой. Даже Певец, из менее отстраненных среди них, решительно отказался вести поиски за границами Альвенмарка, в Золотой сети. Иногда творцы казались ему стадом овец, стоящим на лугу и ждущим, когда за ними придет мясник. Что заставило их стать такими?

Он подумал о тех из альвов, кто обладал мрачным характером. Вроде Кузнеца плоти. К ним ходить было рискованно; никогда не знаешь, что они сделают. Они слишком своенравны. Ходили слухи, что один из них послал Пурпурного с миссией к девантарам. Дал поручение, равносильное смертному приговору. Но никому из альвов не перечат! Они имели власть, которая не могла сравниться ни с чем, несмотря на то что почти ею не пользовались. Их летаргический сон парализовал весь Альвенмарк, раздраженно подумал Перворожденный.

Может быть, дело в том, что они видели слишком многое? Может быть, им наскучил собственный мир? С ним тоже иногда такое бывает. Именно Нандалее разбила утомительную гармонию, пробудила его. Благодаря ей он осознал, как сильно ему не хватало в жизни неожиданностей. Нандалее была не так уж неправа, когда обвинила его в том, что ему наскучило всегда знать, что его прогнозы оправдаются. Что все ожидаемо. С этой точки зрения она была для него словно бальзам. Капризна, непредсказуема и… просто лакома. Он снова облизнулся. Он подстерегает ее уже слишком долго. Все время сдерживаться он не сумеет, в этом он был уверен. Однажды он уступит своему желанию укусить ее.