Согласно верованиям, «порчи, произведенные чернокнижниками, бывают временный и вечныя. Временный порчи отговариваются в деревнях доками, вечныя же остаются до конца жизни. Молва народная гласит, что чародеи могут испортить человека за тысячу и более верст, выпуская из–за пазухи змею или ужа, которые заползают в чрево, и тогда кликуша чувствует, что порча подкатывается под сердце и лежит, как пирог. Чернокнижник, несмотря на свою злость к людям, никогда и никого сам собою не портит. Все это делается по просьбе людей враждующих, по неотвязчивости молодежи, желающей навести сухоту на красу девичью и на молодчество. Любовь, выраженная в селах сухотой, слывет напущением. В этом случае простолюдин, заметивши красоту девичью с сухостью, говорит: «это неспроста — здесь замешалась чертовщина». От этого вошло в пословицу в сельском быту говорить при взгляде на непросыпного пьяницу, записного игрока: «это напущено». Кроме этого, чернокнижникам приписывают обморочанье, узорчанье, обаяние.
Обморочить, слово, столь часто повторяемое в русских избах, выражает полное могущество чернокнижника… В народном рассказе сохранилось еще выражение, составленное из этого слова.
Когда простолюдину говорят о непонятном ему предмете, он говорит: «что ты меня морочишь?»
Узорчанье есть способье, приготовляемое для порчи чародеями, слова, выговариваемые кудесниками… Дадут ли старухе снадобье от лихорадки — она думает, что узорчанье истребляет ея болезнь. Привесят ли ей записку к ладанке — она уверена, что узорчанье спасает ее от всякого колдовства.
Обаяние есть чудесная сила, истекающая из кудесника, приводящая в недвижимость, в страх и трепет всякого человека. Воры обаянием усыпляют хозяев, зажимают рты собакам, смиряют свиней, утоляют ярость змей, усмиряют лошадей». (Сахаров И. Русское народное чернокнижие. СПб., 1885 г, с. 4—5).
Таинственная сила имелась в самых разных предметах. Прежде всего ее приписывали разного рода травам, в том числе и таким, которых не существует в природе. Например, разрывтрава. Согласно поверьям, только посвященные в таинство чернокнижия могут найти ее. Чародеи приписывали этой траве свойства разрушать железо, сталь, золото, серебро, медь на мелкие кусочки.
Травы употребляли в разных видах: свежие, толченые, сушеные, но чаще всего в отваре.
Состав зелий из трав держался в строгой тайне. Известно, например, что истолченная горчица признавалась лечебным средством; полынный корень вместе с самыми странными веществами употреблялся против бессонницы; подсолнечник, сорванный в августе и завернутый вместе с волчьим зубом, избавлял от воров. Таким образом, растениям приписывались как реальные, так и мистические свойства.
Существовало также поверье, что с цветком недуг мог передаваться от одного лица к другому. И потому считалось опасным брать и давать цветы незнакомым людям.
Но особенно боялись так называемых завитков, или закруток — несколько десятков колосьев, закрученных на ниве. Согласно поверьям, это мог сделать только настоящий колдун, знающийся с нечистой силой. Завиток рассматривался как вид науза, но не простого, а соединенного с колдовством. Завиток — страшное дело: кто сожнет или вырвет эти колосья, тот неизбежно умрет, а заклятые семена, употребленные в пищу, принесут бедствия всей семье. Поэтому завиток никогда не жали. Обычно к нему приглашали священника, который служил молебен, а потом, читая особенную молитву, здесь же, на ниве, сжигал проклятые колосья. Считалось, что в это время лицо, сделавшее завиток, колдун или ведьма, испытывает ужасные мучения.
Из животных для колдовства использовались такие, которые своим видом вызывают отвращение или над которыми были произведены необычные действия. Так, ожидалось, что человеку будет нанесен особенно большой вред, если под его голову во время сна подложить жабу в глиняной посуде. Не менее вредоносной считалась кожа змеи, сброшенная в период линьки. Смерть, согласно поверьям, могла произойти от курицы, если она по велению колдуна, пела петухом под окнами чьего–либо дома.
Много колдовских обрядов проводили со скотом, который необходимо было предохранять от злых чар. Один из обрядов был связан с выгоном скота в первый день весны — 23 апреля (день св. Георгия, который считался покровителем скота). Кроме него, в лесных местностях защитником скота мог быть и хозяин леса — леший, лесовик, лесной дедушка. Однако хозяин леса, согласно поверьям, мог и погубить скотину, завести ее вглубь леса, в трясину или отдать на съедение лесному зверю. Это признание двух защитников скота, свидетельствуя о слиянии языческих и христианских верований, дало двойное содержание обряду и заговору и в большой мере лишило обоих защитников их индивидуальных черт.
Защита полагалась и неодушевленным предметам: рогатине, топору, свече, воску, ножу, ладану, вербе и другим. Их набор также свидетельствует о слиянии христианских и языческих верований, что было обычным явлением в народной магии.
Наиболее полно обряд первого выгона скота в поле передается в сборнике XVII века. Приведем один из заговоров Олонецкой губернии, где даются следующие указания: «Первое стать по утра до зари да взять рогатиня, которая в зверье бывала, до которой скот на лето пущать, кругом трижды очерти, а сам по вонную сторону двери ходи, и говори: «Пусть тын железной круг моего скота, колко в отпуске». Да рогатину положь на вонную сторону ворот, а ходичи говори: «Покажися, мой скот, всякому зверю черному и серому, и рыскуну пнем да колодою, да камнем от сего дни и во все лето до белого снегу». Да сам поставь свечу святому Георгию. Да помолись о сбережении живота… поставь угарчик одной свечи да обед смысли, а на тот день припаси… свежую щуку… да как отобедаешь, стол отодвинь, да не тронь на столе ничего, да угарчик свечной затопи, да помолись святому Георгию, да выди во двор со всею семьею, да скот весь, благословясь, выпусти вон з двора, а сам стань против рогатины; да возми рогатину, да положи в таково место во укромное, чтобы нихто не тронул, покамест живот по лесу ходит до белого снегу. Да пришед в избу, по подобию спрячь стол, а кости собаке того дни не давай и никому ничего не давай».
Описанный обряд содержит три момента: магическое действие, моление к защитнику стада и дароприношение. Магическое действие состоит в начертании рогатиной круга, который охватывает все стадо. Рогатина, с которой ходили на зверя, в представлении народа способна устрашать и убивать зверя; оружие, смертоносное в руках человека, смертоносно само по себе. Моление возносится к св. Георгию, защитнику стада, дар ему — свеча и тот обед, который приготовили в семье. Остатки трогать нельзя, и нельзя давать собаке, это значит накормить зверя, который может нанести ущерб. Тут имеет место представление о возможности посредством одного действия вызвать другое, но в более широких масштабах. Примечательно, что орудия, которые применяются в обереге скота, всегда острые: рогатина, топор, нож, палка и другие, а также символические: иконы, церковные колокола, воск, земля с могилы.
Особенная сила признавалась за некоторыми металлами. Золото, вероятно в силу своей ценности, входило в состав лекарственных препаратов. Железо считалось символом крепости и закладывалось под порогом дома, чтобы сообщить железную крепость здоровью его обитателей.
«Самое разнообразное употребление имела вода: она служила для всех видов обливания, ею лечили от переполоха, перенося эту болезнь вместе с водой на собаку. Особенно важную роль вода играла в тех случаях, когда признавалось, что болезнь постигла человека от призора и сглаза; тогда надобно было смыть или обрызгать прочь призор, то есть влияние дурного взора. Бросив в ковш с водою три угля, ворожея в своем примолвлении, наговаривала воду обмыть с хворого хитки и притки, уроки и призоры, скорби и болезни, щипоты и ломоты, злу худобу, и понести за сосновый лес, за осиновый тын. Кроме целящего свойства, воде, употребляемой с знаменательными обрядами, приписывали также и предохранительное; волхвы и бабы–ведуньи советовали купаться в реках и озерах во время грозы и в новолуние, умываться с серебра, а потом встречать молодой месяц, и этими средствами хотели предохранить от недугов на будущее время». (Забылин М. Русский народ: его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1989, с. 413). Для предотвращения засухи водой из реки поливали кресты при дороге.
