Помогая мужу, Фарида наблюдала за его движениями и радовалась. Закончив работу, они сели на пригорок щебня, на котором рос большой куст койтикана, и, довольные своим трудом, стали любоваться рисовым полем с зеркально прозрачной водой, где, словно под стеклом виднелись только что разбросанные семена риса.
— Скажи, дорогой, почему ты при нашей первой встрече купил у меня рис? Ведь ты, как я вижу, — профессиональный рисовод, и у тебя тогда не было нужды в рисе — поинтересовалась Фарида.
— Вот в том то и соль, милая. Я тогда сидел и работал в своем вагончике, ремонтируя обувь, и по утрам слышал твой голос. Однажды я увидел тебя из окна мастерской и… влюбился с первого взгляда. С тех пор я каждый день стал ждать твоего прихода. Как я видел тебя, то я сразу столбенел, и сердце мое замирало. Я начал искать повод, чтобы встретится с тобой и увидеть тебя с близкого расстояния, желая утолить духовную жажду. Вот так мы с тобой и встретились тогда. Рис связал наши души, любимая! После этого я ещё больше полюбил рис и своё рисовое поле. Я счастлив!
— Я тоже — сказала Фарида.
— Ну вот, теперь нужно следить, чтобы в шолипое всегда было свежая вода — сказал Гурракалон. — Если в нем не окажется воды, то воробьи, налетая стаями, уничтожат семена. В прошлом году мой сосед по шолипое Арратопанов Калтакапан ночью выкопал канавку с той стороны моей шолипои, и вся вода ушла в сброс. Этот алкаш ненавидел меня из за свою жену, которая ушла от него. Дело в том что однажды его жена пришла ко мне домой, то есть сюда, где я жил один. Я думал она принесла обуви на ремонт. Потом выяснилась, что жена алкаголика Арратопанова Калтакапана пришла сказать, о том что она безумно любит меня. Я, конечно расстерялся, потом сказал, что мол, пардон, барышня, мне очень жаль, но я не люблю Вас. Она конечно горько заплакала и ушла обратно. Потом она бросив Арратопанов Калтакапан уехала в город. После этого Арратопанов Калтакапан от горе спился. Короче он той ночью выкопал канавку с той стороны моей шолипои, и вся вода ушла в сброс. К утру на высохшее поле прилетала огромная стая воробьёв и вылущила, как семечки, все семена, которые оказались на поверхности грунта, без воды. Когда я пришел, стая воробьёв с шумом поднялась в воздух как туча и улетела, сказав на своем птичьем языке «спасибо» за вкусный завтрак. В отчаянии я кидал в них камни и чуть не плакал. Мне пришлось заново засеять поле, и поэтому я намного опоздал с посевом. Когда я поздней осенью пришёл на поле с косой, чтобы собрать урожай, погода резко ухудшалась. Выпал снег. Урожай погиб под толстым покровом снега. Бывает и такое, моя любимая.
— А откуда ты знаешь, что шолипою высушил именно алкоголик Арратопанов Калтакапан? — сказала Фарида. Может это был другой человек?
— Ты права, дорогая, — сказал Гурракалон — как говорится, не пойманный — не вор. Но у меня было подозрение на Арратопанова Калтакапана, который по природе очень вредный и завистливый человек. Я уверен, кроме него никто не поступил бы так подло. Ну, как говорится, человек, который обжёгся на горячем молоке, будет осторожно пить даже холодный кефир. Так что мы с тобой теперь должны зорко охранять шолипою до момента, пока семена, пустив корни, не начнут прорастать. Иначе, нам придётся засеивать поле заново.
— Ты прав — сказала Фарида.
И они пошли домой.
Поднявшись наверх, они остановились на краю поля, слушая как поют жаворонки легко порхая в воздухе. Услышав песню жаворонков, они заулыбались, глядя друг на друга. Им послышался также голос Далаказана, который весело бегал по лужайке и кричал:
— Жить — жиииить — житталалалу — лалула! Жиииить — жить — житталалалу — лалула!
За Далаказаном бежал Ильмурад, у которого уже выздоровели ноги. А крикун бегал со своим шкафом на спине, распахнув руки, словно крылья авиалайнера, и не переставал:
— Жить — жиииить — житталалалу — лалула! Жиииить — жить — житталалалу — лалула!
В окне шкафа-квартиры Далаказана Фарида увидела Мекоила и Зулейху.
— Мамочка, папа! Дядя Далаказан катает нас в своем шкафу! — кричали они, весело смеясь. Услышав слово «папа» Гурракалон с Фаридой на миг остолбенели от удивления. Фарида даже заплакала, глядя на Гурракалона.
— Дорогая, почему плачешь? Мы, наоборот, должны радоваться тому, что дети уважают меня! — сказал Гурракалон махая рукой детям.
— Я плачу от счастья, любимый — сказала Фарида.
Наконец, Далаказан остановился и произнес громким голосом:
— Дорогие пассажиры! Наш лайнер приземлился в международном аэропорту «Таппикасод»! Так как у нас отсутствует трап, просим всех спрыгнуть на землю! Потом он нажал на ричаг, который был под рукой и открылась дверь шкафа наземного круизного лайнера. Спрыгнув из шкафа, дети подбежали к Фариде, и они вместе пошли домой.
Когда человек живет счастливо, то он не замечает, как быстро проходят дни. Вот так и Фарида не заметила, как прошёл день и быстро повечерело. Когда Фарида с Гурракалоном пошли сторожить шолипою, оставив под присмотр Мекоила с Зулейхой Ильмураду, над сонными оврагами и полями взошла луна. Вдалеке слышался лай собак. Сначала они шли по тропинке, потом по узкому краю шолипои, передвигаясь, словно канатоходцы, по натянутым канату, без шеста, отбиваясь от москитов. Луна и звезды отражались на воде шолипаи, которую бороздил ветерок. Квакали лягушки. Гурракалон шел с фонарем в руке, а Фарида с одеялом подмышкой. Они пришли к берегу, где плескалась вода. Дугообразные волны, серебрящиеся при свете луны, лизали песчаный берег и, словно золотоискатели, промывали звезды, скопившиеся на белой фарфоровой тарелке луны. В реке, сверкая серебряными чешуями, резвились небольшие рыбки, выпрыгивая из воды и ныряя, словно дельфины в океане.
Гурракалон сел на одеяло, которое постелила Фарида, поставил на песок зажженный фонарь и притянул к себе супругу. Они начали страстно целоваться, крепко обнимаясь и пьянея от наслаждения и прогоняя хлопками надоедливых комаров. Своими сильным руками Гурракалон прижимал к себе Фариду до хруста костей. Потом они скинули с себя одежду и начали заниматься любовью, не обращая внимания даже на укусы комаров. Гурракалон подмял под себя Фариду, и она сладко стонала, лежа под Гурракалоном с поднятыми вверх ногами, которые при лунном свете блестели как слоновые кости. Слышался звук тупого стука между ихными ногами и чмокание страстных поцелуев.
— Ох, ещё, ещё! — прошептала Фарида, ухватившись за ягодицы Гурракалона и с силой притянув его к себе. От напряжения у неё вздулись шейные артерии.
— Ассали-и-им! Я люблю тебя! Ты — моя прекрасная роза! Я буду наслаждаться твоим телом до самого утра! — шептал Гурракалон, лаская губами её упругие груди, покусывая их и продолжая движения, оскалив зубы как волк, который терзает свою жертву.
Они долго занимались любовью под открытым звездным небом. Наконец, они остановились. Теперь они лежали в сладкой истоме с переплетёнными ногами и обнявшись. Их разбросанная одежда эротично лежала на песке.
— Какое счастье — сказал Гурракалон, вновь и вновь целуя Фариду в мягкие губы и глядя ей в глаза, прихлопнув при этом камаров, которые кусали его.
— Да — сказала Фарида, тоже отгоняя москитов, лежа с раскинутыми руками и распущенными волосами. Потом они голыми купались в неглубоком месте реки, обнимаясь и страстно целуясь. Тела их сплелись, и они сново занялись любовью в воде. После долгих движений они остановились под ярко светшей луной и начали нырять в воду вместе и плавать. Они весело смеялись и их сплетённые тела были похожи на человека с двумя головами и четырьмя руками и ногами.
После купания они оделись и сели обнявшись у светящего фонаряотбиваясь от комаров. Вокруг фонаря, радуя глаза супруг, летали мотыльки и коричневые жучки. Вдруг Фарида увидела вдалеке человека, который шел по спуску.
— Смотри, милый, человек спускается на берег по тропе — сказала она.
— Аха, вижу, вижу, дорогая — сказал Гурракалон, спешно потушив фонарь, чтобы не засветиться.
