— Мы должны успеть — сказал Гурракалон, ковыляя на одной ноге, упираясь на костыли и вытянув вперед загипсованную ногу, похожую на белый валенок.

Они долго шли по извилистой тропе, упрямо шагая против ветра. Когда они с трудом пробрались на скалистый берег, где шумел прибой и рычали игривые волны, словно огромная стая голодных львов, бросающихся на гранитные, отшлифованные временем вековые камни, Гурракалон достал из тайника байдарку, и они отплыли на ней вместе с отливом, отдаляясь от берега, где царило ненастье.

— Куда плывем?! — спросила Фарида громким голосом, но её голос в шуме волн не слышал не только Гурракалон, но и сама она. Чтобы волны не перевернули байдарку, Гурракалон, стал грести изо всех сил, используя костыли, обеспечивая байдарке равновесие. Над бушующим морем раздавались устрашающие раскаты грома, и сверкала молния, освещая серебряным блеском их лица, волосы и промокшая до ниток одежда. Громадные, как холмы, изумрудно — зеленые волны, поднимали на огромную высоту и с такой же силой опускали байдарку. Они укачивали её, словно щепку, словно соломинку. Потом начался ливень. Гроза усилились. Тут раздался такой гром, что у Фариды оглохли уши, и перед её глазами опустился черный занавес.

Она очнулась в тихой гавани, где плескались небесно — синие волны, и над лазурным берегом летали белые чайки, с криком раскрывая до отказа свои клювы. Гурракалон вытащил байдарку на берег и помог Фариде выбраться из неё.

— Вот мы пробрались, наконец, на остров спящих вулканов — сказал Гурракалон. И сидя на берегу, он снял свой гипсовый валенок, вылил из него воду, вытащил краб с водорослями и снова надел на сломанную ногу. Они переглядывались и счастливо улыбались, глядя на осенний остров спящих вулканов, где царила тишина.

— Успели — сказал Гурракалон, расставляя промокшие мешки на песке, на котором не было человеческих следов. Приятно согревало их плечи осеннее солнце острова. Взявшись за руки, они шли по берегу, на который набегали шелковистые волны, омывая разноцветные камушки, которые сквозь прозрачные воды, всегда радуют человеческую душу и глаза своей красотой. Пока они любовались природой, их мешки высохли на августовском солнце острова спящих вулканов и, взяв их, они направились в сторону тропических лесов, где с деревьев тихо и печально падали купюры доллара и евро. Фарида с Гурракалоном сгребли эти купюры, собрав их в кучу, и стали складывать в мешки, плотно трамбуя их. Через часа полтора Фарида обратилась к Гурракалону:

— Гурракалон-ака, я подсчитала. Мы собирали ровно двадцать мешков американских долларов и десять мешков евро. Итого получается тридцать мешков. Боюсь, что наша байдарка перевернется от перегрузки. Может, хватит? — спросила она.

— Нет, дорогая, соберем еще десять мешков и дело с концом — сказал Гурракалон, жадно сгребая опавшие доллары и евро, и впихивая их в мешки. После этого они начали перетаскивать огромные мешки с деньгами на берег, где находилась их байдарка. Долго провозившись, они загрузили, наконец, мешки с деньгами в байдарку, прикрепили груз веревками, чтобы во время шторма их не снесло море. Закончив все эти процедуры, они сели в байдарку. Гурракалон сел на корме, вытянув вперед свою загипсованную ногу, похожую на белый валенок, а Фарида устроилась над мешками как на горбу огромного верблюда. Потом они начали постепенно отплывать от лазурние берега тихой гавани. Волны увели байдарку с ценным грузом в открытое море, где качались колыбели сине-зелёных вод.

Они плыли долго, и настроение у них было прекрасное. Гурракалон даже запел от радости песню о море. Но его песню прорвал голос Фариды.

— Гурракалон-ака! Смотрите! Пираты плывут в нашу сторону! — закричала она. Гурракалон оглянулся в сторону, куда указывала Фарида, и увидел катер с надписью на борту «Налоговая инспекция». Фарида испугалась и заплакала.

— Не бойся, роза моя несравненная! Не плачь! — кричал Гурракалон, подбадривая её и быстро начал грести с помощью костылей. Но катер налоговой инспекции догнал их и перекрыл им путь.

— Остановите байдарку! Вы нарушаете границу нейтральных вод! Сопротивление бесполезно, море окружено! Мы должны проверить ваш груз! Кто из вас капитан байдарки?! — кричал в рупор высокий, худой человек с чересчур длинной шеей, с петушиной головой и короткими, как у тушканчика, руками.

— Я капитан судна! Мое имя Гурракалон, и я работаю независимым инкассатором! Мы везем деньги на материк! В этих мешках находятся купюры долларов и евро! А ещё я — великий башмачник и шью для императора страны сапоги с длинными голенищами из шкуры дикого осла! Поэтому товарищ император страны, навечно освободил меня от уплаты государственных налогов! — сказал Гурракалон.

Услышав эти слова, Гурракалона на катере налоговой инспекции поднялся дружный смех. Они хохотали до слез. Потом высокий, худой человек с чересчур длинной шеей, с маленькой головой и короткими, как у тушканчика, руками приказал капитану катера налоговой инспекции повернуть и оставить байдарку дураков в покое. Тут мысли Фариды прорвал голос бригадира Доула:

— Бог в помощь, Фарида-апа! Ну как поживаете? Знаете, сегодня особый день. Вы проработали сторожем ровно месяц, и я Вам принес заработную плату — сказал он, вытаскивая ведомость из голенища своего кирзового сапога. Фарида обрадовалась:

— Ой, простите, я даже не заметила, как вы пришли, Довулжон — сказала она, вставая и вытирая мокрые руки о фартук.

— Ничего, Фарида-опа, подпишите вот здесь, и я выдам Вам деньги — сказал бригадир.

— Ой, спасибо Вам огромное — сказала Фарида, подписывая ведомость. Отдав Фариде зарплату, Довул ушел. Фарида поблагодарила Бога, за то, что Он не оставил рабыню свою без помощи. Она стояла глядя то на деньги, то на уходящего бригадира.

— Слава Богу, теперь у меня есть деньги, и я первым делом должна навестить сына — подумала она.

Постирав одежду, Фарида повесила всё на верёвку, одела детей.

— Мама, куда мы пойдем? — спросил Мекоил.

— Мы поедем на автобусе в город навестить твоего брата Ильмурада — ответила Фарида, застегивая пуговицы рубахи Мекоила.

Мекоил и Зулейха обрадовались:

— Ура-аа-а, поедем в город к Ильмурадууууу! — кричали они.

Одевшись, они поехали в город. В городе зашли на базар, и Фарида купила детям мороженое. Дети ели мороженое с таким диким удовольствием, что у них от наслаждения тряслись худенькие руки. Фарида купила лепешки с шашлыком и небольшую дыню. Потом поехала на такси к сыну.

Приехав, она нажала на кнопку звонка на воротах дома башмачника Абу Кахринигмана бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касума.

— Сейчас Вы увидитесь со своим братом — сказала Фарида детям, ожидая хозяина дома.

Через несколько минут ворота открылись, и появился хмурый наставник Ильмурада башмачник Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум.

— Здравствуйте, господин Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум ака! Я пришла навестить своего сына — сказала Фарида.

— А-а, это ты? Заходи — сказал башмачник Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум. Фарида вошла во двор вместе с детьми и увидела Ильмурада, который шел ей навстречу, хромая на одну ногу как инвалид Второй Мировой Войны. Мекоил с Зулейха первым бросились к нему и крепко обняли брата. Ильмурад тоже обнял их, поцеловал их в щечки, и, глядя им в глаза, спросил, как они себя чувствуют. Как дома. Потом, поздоровавшись, бросился в объятия своей мамы. Фарида снова заплакала, обнимая своего сына и спросила:

— Что с твоей ногой, сынок, почему хромаешь?

— Да, пустяки, мама. Упал с лесницы — ответил Ильмурад.

— Ах, сынок, будь острожен и гляди под ноги, когда поднимаешься и спускаешься по лестнице, хорошо? Бедненький, похудел. Это наверно от тоски. Ну, как твои дела, научился шить сапоги? Как твой учитель? Хорошо обращается с тобой? — спросила Фарида, целуя сына в лоб и щечки и поглаживая ему волосы.

— Не волнуйся, мама. У меня всё хорошо. Мой наставник господин Абу Кахринигман бужур Дукки Карабулут Ибн Абдель Касум-ака хорошый человек. Его жена с дочкой тоже — сказал Ильмурад.