Хмелем, крапивой, Брагой в ковше, Дынями Дона В степном шалаше. Солнце — бродяга, Обходчик путей, Сколько у солнца Приемных детей! Лужи, канавы, Подсолнухи, рожь, Рощи, дубравы, Да разве сочтешь! Сам я от солнца, С его рыжиной, Сельский, проселочный, Весь аржаной. Весь конопляный, Овсяный, льняной, Вот что ты сделало, Солнце, со мной! 1967 * * *
Далекие миры и неизвестность Так близко надо мной, в моем окне. Высокий свет звезды — не бестелесность, Когда он в изголовье льнет ко мне. Когда всю ночь подмигивает, дразнит, Лукавит, как любимая, со мной, Когда он говорит: — Эй, безобразник, Чего не спишь? А ну, глаза закрой! Что там в небесных сферах? Кто ответит? Кто рассекретит тайну навсегда? Одно бесспорно — ярко-ярко светит Высокая полночная звезда. Пускай! Она нисколько не мешает Ни мне, ни вдохновенью, ни стиху, Она ведь тоже что-то разрешает, Не зря ее поставили вверху! 1967 * * * Когда поэт выходит на трибуну На крыльях вдохновения парить. Он не ребенок, «Мама, я не буду!» — Он не имеет права говорить. Не для успеха и рукоплесканья Партеров и галерки молодой Ведет он ежедневные исканья В глубоких шахтах совести людской. Огонь и бог поэта — бескорыстье, Оно ему заглавный поводырь. Богатством этим он готов делиться, Как добротою русский богатырь. Его авторитет непререкаем, Равно, что он, что колокол пробил. Он запросто беседует с веками, Поскольку был Гомер и Пушкин был. Спят короли с царями в тесных склепах, Никто о них не думает тужить. Они держали в страхе всех, но нет их! А Пушкин жил, живет и будет жить! 1967 Разговор Солнца с Землей Солнце говорит Земле, По-родительски лучится: — Ты во всем доверься мне, И плохого не случится. Я тебя люблю, как дочь, Ты поспи, а я уж встану, Чтоб тебе, Земля, помочь, Я скаредничать не стану. Нужен теплый дождь — лови! Нужен снег — насыплю щедро, Чтобы радовать твои Нескудеющие недра. Много у меня планет — Марс, Сатурн, Луна, Венера, А признаться, ближе нет Мне твоих земных пределов. Что Луна? Гранит и лед, Бездыханная порода. Там никто не запоет, Потому что нет народа. А Земля — шумит, ревет Водопадами, ручьями, Оторопь меня берет Обниматься с ней лучами! 1968 * * * Родина моя — бугры да кочки, Крутояры с камнем и песком, Перелески хвойные. До почты Километров пять — и все пешком! Там и жили пахотные предки, И молились пахотным богам. Им была черемуха на ветке Лучшая приправа к пирогам. Дед считался силы непомерной, Ни локтем, ни словом не задеть! Я теперь совсем обыкновенный, Жму на силомер, стыжусь глядеть! Родина моя — гармонь на зорьке, Взмах косы над тихою травой, А еще она — стальные дзоты, Вражий самолет над головой. Голошенье бабье: — Да неужто Одолеет нас проклятый фриц? — А потом вопрос: — Вернулся муж-то? — И ручьями слезы вдоль ресниц. Родина моя — я твой, я кровный! Бил меня свинец, огонь, тротил. От тебя я в век наш электронный Зренья своего не отвратил. У родного дома ниже, ниже Гну я куст рябины огневой, И земля родная ближе, ближе, И по мне бежит огонь живой. 1968 * * *
В осеннем полете — тревога, В осеннем убранстве — багрянец. Осталось немного, немного, Глядишь, и зима к нам нагрянет. |
