Слуги мои! Я — ваш царь! Не покиньте! Врезался крест мой в покатости плеч. Самое свежее слово мне выньте! Правду глаголить, истиной жечь! 1956 Лебеди Три метра дороги накатанной, санной Весенняя льдина на Каспий несет. А лебедя — вот непонятный и странный! — От теплого юга на север влечет. За что он так любит его? Непонятно! Как жаворонок и как скромный скворец, Он каждую вёсну обратно, обратно На Устюг, на Вологду, на Повенец. Он пищи особой в озерах не просит, Гусям признается: — Что мне, то и вам! — Он даже рубаху отбельную носит, Чтоб нравиться северу, белым снегам. О лебеди! Милые птицы! Летите Изведанной вами дорогой большой, И дивные песни на север несите, Я тоже, как вы, северянин душой! 1956 * * * Я сегодня облюбую, Как отраду обрету, Эту речку голубую И черемуху в цвету. Эту розовую кашку И мохнатого шмеля, Что рассказывает сказку Про тебя, моя земля. Это облако над полем С золотым шитьем боков, Эту жажду пить запоем Из гремучих родников. Этот тихий полустанок, Где за тыном огород, Где знакомый полушалок Целый день пилотку ждет! 1956 * * * Эскалатор подымает на́верх Озабоченность рабочих лиц. Почему же я, чтоб землю славить, Не про них пою, а про синиц? Им железо надоело в цехе, У мартеновских печей. Пусть услышат радость в детском смехе, В разговоре галок и грачей. В этот ранний час я с вами. Прочь заботы! Утром ли грустить? Хорошо бы с рук над головами Голубя пустить! 1956 Гроза Дождь горстями крыжовника в крышу, Конопатчиком и колотушкой в пазы. О, с каким упоеньем, с восторгом я слышу Голубой разговор первомайской грозы. Тра-та-та! И клинки из ножон уронила, И ударила в камень, в карьер, где ломы, Мягкой пахотой огненно проборонила И исчезла, и только полынь и дымы. Я калач изо ржи, Я, канатами тертый, Знаю скрипы лебедок И вскрики цепей.. О, греми и выбрасывай Воздух наш спертый И веди к нам живое Дыханье степей! 1956 * * * Пушкин на паперти слов со слепцами, Лермонтов с ревом Дарьяла в строке, Фет под усадебными чепцами, Тютчев в ученом своем клобуке. Блок с утонченным лицом херувима, Милый Есенин в траве до пупа, Уличный лирик, Владимир — громила, И Пастернак, рассыпной, что крупа. Все подключились ко мне. как к МОГЕСу, Звездочку дали свою: — Ты герой! Катят меня, ветродуя, повесу Благоволящей к поэтам Курой. Слава вам, воины лиры! И в стремя Ногу вдел, ободрав до колен. Вижу, как тужится жалкое время Расколдовать, обезвредить ваш плен. Руки умеют и все же робеют, Рядом великие образцы. Слов не хватает, губы немеют. Лоб в испаринах мук от росы. Здравствуй, верстак мой! В сторону робость, Дайте досок с терпким запахом смол. Льется из жил моих звонкая радость, Стих родился и без нянек пошел! 1956 * * * То в долинах живу, То в былинах слыву, То струной балалаечной звонюсь, То с колдуньями знаюсь, То пишу, то пляшу, То пасу, то пою, То пчелою теряюсь В пчелином рою, То пью чай у соседа — Вот какой непоседа! Я признаюсь тебе, как писатель, Поверь мне, читатель, Что не трудно перо обмакнуть, Очень трудно тебя обмануть! 1956 Письменный стол Мой письменный стол, Он — двуногий, Он — сам я. Отлички в нем нет От ветвей соловья. Накрыт он не крышкою, А небесами, А скатерть — Лесная дорога моя. |
