Молодой листвою зелень Потихонечку шумит, В центре города сам Ленин, Как лесник в лесу, стоит. Где лесам тесниться нечего, Там людям не тесно́. Там и песенно, и весело, И вольно, и лесно́. 1955 Двадцать тапочек Двадцать тапочек сушились На заборе общежитья, Десять девушек гляделись В голубые зеркала. Не гудок, не производство, Не местком, не руководство, Не техминимум станочный, А гулянка их звала. Крышки хлопали над супом, Лук шипел на сковородке, Молча жарилась картошка, Разбухал лавровый лист. В это чудное мгновенье Прозвучало отровенье. В голубой косоворотке Подошел и тронул кнопки Чернобровый гармонист. Руки девушек-прядильщиц В доме окна отворили, Пропадай, супы и соус, Выкипай до дна, обед! И по лестнице немедля Каблучки заговорили, Крепдешин заулыбался, Заструился маркизет! Матерям отдав заботы, Старикам оставив думы, Неумолчно, неустанно Веселилась молодежь. К разноцветью майских платьев Льнули серые костюмы, Пять блондинов, три брюнета, А один — не разберешь! Под раскидистой березой, У фабричного забора, Где гараж и где в разборе Две коробки скоростей, Состоялся многолюдно Праздник юного задора И ничем не омраченных Человеческих страстей. После звонкого веселья, После вздохов под луною, После смелых, недозволенных Заходов за черту, Не плясалось и не пелось,— Хлеба черного хотелось, С аппетитом шла картошка, Голубком летала ложка То к тарелке, то ко рту! Крепко спали на подушке Шестимесячные кудри, И чему-то улыбался И смущался алый рот. И стояли неотступно Озабоченные будни У парткома, у фабкома, У фабричных у ворот. 1956 Соль Мед… молоко… Масло с редькою в сборе. Недалеко До поваренной соли. Съел я ее — Не измерить кулем, Даже вагон — Это малая малость! Как равноправная За столом Вместе со всеми Она появлялась. Детство крестьянское — Это не рай И не кондитерская Со сластями. — Солоно? — Солоно, мама! — Давай. Ешь на здоровье И крепни костями. Ел я По маминой просьбе И креп. Грудь подставляя Под ливни и грозы. Тысячу раз Сыпал соль я на хлеб, На комоватые Мягкие ноздри. Помню, что соль Мы всегда берегли, Свято хранили В красивой солонке. Мы без нее Даже дня не могли, Соль же Так скромно Стояла в сторонке! Мы и в капусту ее, И в грибы, И в огурцы, И в соленье любое, Чтобы она Выступала на лбы, По́том катилась На сено сухое! Из дому я уходил. В узелок Мать положила Родительской соли. Слезы прощальные, Крики: —Сынок! Счастья тебе! Полной чаши и доли! Помню поход. Мы идем и молчим. Ротой форсируем Гать с иван-чаем. Слышим команду: — Соль не мочить! — Есть не мочить! — Старшине отвечаем. Помню квадрат С мертвой хваткой прутья, Где мы истошно Кричали до боли! — Не приносите нам больше питья, Если нет воли, дайте нам соли! Соль моя! Мелкая… крупная, градом… Спутница жизни, жена и сестра! Время одиннадцать, Ужинать сядем, Свежих огурчиков мать принесла. Что огурцы! Даже слово солю, Солью пропитываю стихотворенье, Чтобы строку гулевую мою Ветром невзгод Не пошатило время! 1956 * * * У гармошки я рос, У рязанских страданий. Сколько песен в душе, Сколько песенных слов! Голубиная ругань Дороже змеиных лобзаний, Придорожная горькость полыни Медовее речи врагов. |
