* * * Революция у нас в крови, Как железо в яблоке антоновском. Ну-ка, подойди, останови, Обожжешься враз об это солнышко. Революция — закон, металл, Спаянный с живой людской ладонью, Для нее любое беззаконье Гибельно, — и Ленин это знал. Весь я, революция, с тобой, Я матрос, а ты моя эскадра, Ты мой пост, а я твой часовой, Чтоб к тебе враги не лезли нагло. Ты прекрасна! Я тебе не льщу, Я в тебя влюблен, как лебедь в Леду. Ты дала мне крылья — я лечу С верою в твою-мою победу! 1963 * * * Готовясь ночью к новоселью, Сама сезонница-зима Своей размашистой метелью Воздвигла чудо-терема. И чьи влиятельные визы Ей разрешили в этот раз — Великолепные карнизы, Балконы, двери — первый класс?! Белы поля, леса, дороги, Все забрала зима в свой плен. Как жалко, что медведь в берлоге Не видит этих перемен. А заяц… похитрее житель, Хотя природой он не смел, Но захватил себе обитель, Какой сам Пришвин не имел! 1963 * * * Старится лес. Он какой-то порожний. Меньше и меньше поклонники чтут. Птицы в нем селятся все осторожней, Как-то грибы неохотно растут. Было: гудела февральская вьюга, Было: хлестали и град, и гроза. Не подводили деревья друг друга, Горю бесстрашно глядели в глаза. Нынче не то. Даже слабый ветришко Валит под корень бывалых бойцов. Так что и лес, простоявши лет триста, Тоже сдается в конце-то концов! Все полегает, что некогда встало И поднялось над родною землей. Ель на рассвете сегодня упала, Прямо в болотину головой. На землю хвойные лапы сложила И простонала чуть слышно: — Народ! Вот и конец! Я свое отслужила, Лес молодой, выходи наперед! 1963 Дура Звучит во мне слово — дура! Тихое слово — дура, Ласковое слово — дура, Нежное слово — дура. «Дура, оденься теплее!» «Дура, не дуйся весь вечер!» Дура — совсем не обидно. Дурак — это дело другое! Дурак — это очень обидно, Не только обидно — опасно. А дура почти как Сольвейг, А дура почти как Моцарт. Дура необходима: Для злости, для божьего гнева, Для ужаса и контраста. Дура — это прекрасно! 1963 * * * Кто ты, девушка раскосая? Иль бурятка? Иль якутка? Волосы — чернее кокса, А лицо — белее первопутка. Ну, заговори со мной! Не гляди, что я не очень молод. Я в душе — мальчишка озорной, Хоть штыками времени исколот. Я люблю людей. А ты — средь них, Хоть еще живешь в семье у матери. Хочешь, буду твой жених, Рыцарь справедливый и внимательный? Хочешь, буду дедушкой твоим, Расскажу тебе забаву-сказочку? В очереди вместе постоим, Я тебе куплю баранок вязочку? Хочешь, светлым ангелом взлечу И зажгу на темном небе зарево, К твоему упругому плечу Крылышком притронусь осязаемо? Хочешь, стану льдом средь бела дня Возле Вереи иль возле Рузы? Надевай коньки и режь меня, Я стерплю во имя нашей дружбы! Но в твоих глазах черным-черно, Тут не жди помилованья частного. Все, чего хочу, — исключено. До свиданья, девушка! Будь счастлива! 1963 * * * Зима, как белая сирень, Заполнила все селенье. И снег по запаху сильней И оглушительней сирени. Он пахнет свежею мездрой И свежевыпеченным хлебом. Как хорошо его Ноздрей Попробовать под зимним небом. Снег будто голубь на плече, Он пахнет то полынью горькой, То отдает арбузной коркой,— В нем жизни больше, чем в луче. Зима, как мельник, вся в муке, Она как белая палата, В ее старинном сундуке Полно и серебра и злата. 1963 |
