Сортирует, солит, вялит, Прячет в бочках и в торфу И таких гигантов валит, Что и Петр Великий — тьфу! 1960 Едет ветер Едет ветер на бешеной тройке, Кони ржут и поводья рвут, Он бы мог и быстрее, но стройки, Трубы фабрик ему не дают. Даже степью не разбежишься, Ни иртышскою, ни донской, То амбары, то общежитья, То пшеница кричат ему: — Стой! То заборы мешают, то доски, То промышленные штабеля. Вдруг он врезался где-то в Подольске В белый-белый косяк белья. Натянулись до звона веревки, Чье-то платье слетело к ногам. Закричали сороки-воровки: — Что ты делаешь, хулиган? Ветер на землю спрыгнул, опешил, Оробел, взял коней под уздцы: — Кто белье это, граждане, вешал? Выходите ругаться, жильцы! В ожидании поединка Ветер встал, головою поник. Удивительная блондинка Во дворе перед ним стоит. — Озорство тебе я прощаю! — И сияет от доброты. — Что попадало, перестираю, А сушить, извини, будешь ты! — С удовольствием, ненагляда!— Отвечает ей ветер в упор. И ресницы вдруг стали преградой Выше самых высоких гор. Перед взглядом ее окаянным, Перед вьющейся силой кудрей Ветер сделался постоянным И сказал: — Распрягаю коней! 1960 * * *
Девушка, как цапля в целлофане, Мокнет на трамвайной остановке. Пристает к ней мелкий-мелкий дождик, А она не сердится нисколько! Сквозь туман окраины рабочей Движутся стальные донкихоты, Башенные краны к ней шагают: — Мы тебя проводим, дорогая! — И идут! И хвастаются оба: — Этот дом высотный я построил! — Этот Дом культуры я закончил! — Девушка смеется: — Вы прекрасны! — А сама ныряет в переулок, Умоляя: — Дальше не ходите! — И стоят два башенные крана, Как вдовцы. А девушка шагает Через мелкий-мелкий дождик. Светится фигура в целлофане, Светится дождинки на ресницах, Светится невинная душа! 1960 Пушкинский бульвар Выхожу я утром рано Да на Пушкинский бульвар. Там сидят два ветерана. Я пройдусь — ведь я не стар. Мне еще не мемуары В тихой комнате писать. Мне про шумные бульвары, Про живое рассказать. Весь бульвар — собранье красок. И на нем в такую рань Демонстрации колясок, Мамок, бабушек и нянь. Человечество катают, Кормят кашей, молоком. В долг дают ему и знают, Что оно отдаст потом. Всходит красная гребенка, Словно солнце в волосах, Молодая мать ребенка Подымает на руках. Соской тешится мечтатель, Сам зрачками даль сверлит. Там, как главный воспитатель, Пушкин бронзовый стоит. 1960 Ветер в ладонях Родина Милая родина! Зори закатные, Мачты высокие, Голос турбин. В золото осени Ярко вплетаются Флаги пунцовые, Грозди рябин. Я узнаю тебя В голосе диктора, В лязге лебедок, Морских якорей, В атомной станции, В запуске спутников, В реве пропеллеров, В шуме морей! Ты вдохновенная, Ты несравненная В шаге, в заплыве, В размахе крыла. Ты — это самые Скорые скорости, Ты — это самые Новые новости, Самые лучшие В мире дела. Ты — это счастье Народов безбрежное! Ты — это самая Светлая жизнь, Ты от Памира с Камчаткой До Мурманска Вся устремленная, Буйная, бурная, Вся как могучий Порыв в коммунизм! 1960 * * * Почему не поют орлы И веселыми не бывают? Или им очень видно с горы И они больше нашего знают? |
