В месте сбора я встретил старшего лейтенанта Романова — командира 1-й батареи. Он улыбался, поправлял ушанку.
— У вас были чехословаки? Я смотрел их позиции южнее Артюховки. Огневые точки оборудованы как напоказ, в траншеях чистота, порядок, чувствуется воинский дух...
Появился Громов. Он молча шагает по скользкой узкой тропке, протоптанной в снегу вдоль забора. Улица ведет вниз к реке. В одном из домов левого ряда — командный пункт чехословацкого батальона. Во дворе, у наспех поставленной коновязи — подседланные лошади. Караульный в шинели табачного цвета отсалютовал автоматом, и мы вошли в помещение.
Рослый чехословацкий командир шагнул навстречу. В ответ на представления вытянутых в струнку людей он неторопливо пожимал каждому руку, сдержанно улыбаясь. Полковник Свобода... спокойное выразительное лицо, гладко зачесанные русые волосы, в светлых глазах — дружеское тепло. Казалось, вы уже где-то встречались с этим добрым и учтивым человеком.
В комнате, кроме чешских офицеров и двух женщин-военнослужащих, находились артиллеристы и политработник, кажется, из штаба 62-й гв. СД. Полковник Свобода приветливо оглядел собравшихся и начал говорить, употребляя непривычные для слуха, принятые в чехословацкой армии выражения.
— ...немцы не могли преодолеть оборону частей двадцать пятой гвардейской стрелковой дивизии на рубеже Тарановки... бои продолжаются... Но перевес в силах подавляющий, и есть признаки того, что фашисты обратятся в сторону флангов, нанесут удар на Борки и дальше... на Соколово... Я вижу немецкие танки на широком фронте, устремившиеся к переднему краю... Мои соотечественники готовы встретить врага. В лице гвардейской пехоты Красной Армии чехословацкие воины имеют достойный пример и не уступят рубежа, указанного командующим войсками Воронежского фронта... Подразделения первого отдельного чехословацкого батальона занимают оборону... первая рота на южном берегу речки Мжи сосредоточила свои усилия на удержании деревни Соколово... третья рота обороняется по окраине хутора Миргород... в Артюховке... вторая рота. Усиливает огневую систему обороны пулеметная рота, — полковник обратился к карте, разложенной на столе, указал районы огневых позиций, поддерживающих и приданных артиллерийских подразделений, участки минирования. — Наша цель состоит в том, чтобы не пропустить нацистов через речку. До восемнадцати часов прошу командиров батарей согласовать с командирами рот вопросы взаимодействия исходя из принятого решения: огонь, в случае массированного нападения, открывать на дальних подступах к переднему краю.
Полковник Свобода, наклонив голову, умолк. Присутствующие стали выходить. Во дворе меня окликнул Громов.
— ...идем на рекогносцировку, чехословаки хотят показать свою оборону. Представители сейчас освободятся... я догоню... идите с ним...
Из Миргорода в Соколово через пойму речки Мжи вела заснеженная дорога со следами саней и повозок. Тут низменность, в другую пору — болото, а сейчас — скованная ледяным панцирем равнина шириной от 800 до 1000 шагов.
Зима окутала в белые одеяния берега и островок, образованный посредине своеволием вешних вод. Скрылась под снегом дорога, мостик. Лишь заросли осоки да камыши, поникшие в морозы и вьюги, торчат там и сям и колышатся под напором ветра.
Чехословацкий командир шагал, оживленно разговаривая с политработником. Мы двигались следом. Старший лейтенант Романов на ходу ориентировал свою карту.
— Скажите, что означают колья... вот там, справа за кустами? — спросил он капитана-артиллериста.
— Э-э-э... я сижу здесь уже третий день и успел осмотреться... могу судить о расстояниях по карте и на местности, — ответил тот. — Это... мостик через речку Мжу. А кочки на снегу... мины, саперы поставили вчера.
Артиллеристы, с момента занятия наблюдательных пунктов и до оставления их, непрерывно заняты изучением местности. В этой части, казалось, я достаточно сведущ. Панорама снежных бугров и все то, что лежит у подножия и дальше, до самого горизонта, запечатлелись в моих глазах и памяти. Я знаю, что течение Мжи делало крутой поворот. Ближе к Соколову есть заводь, по-видимому, следы прежнего русла. Но только сейчас, взглянув на карту, понял, что именно здесь самый выгодный участок для форсирования речки.
Чехословацкий штабной командир повернул на тропу, которая вела в рощу, севернее Соколове. С моего НП она представлялась рыжевато-серой и густой. Капитан Громов окрестил этот десяток гектаров леса словом «Кабан».
Стая ворон, напуганная людьми, закружилась с шумом и карканьем. Мы вышли на опушку. Деревья тихо покачивали голыми ветвями. На снегу — отпечатки лап и копыт лесных обитателей. Но кабаны в роще, кажется, не водились.
Справа на поляне стояла заброшенная лесная избушка с пустыми окнами и белой крышей. Поворот тропы ко двору отсутствующего лесника чех счел точкой, удобной для обозрения обороны 3-й роты, и начал пояснять ее боевые порядки.
Двинулись дальше. Проторенная тропа терялась на склоне сугроба в россыпи глубоких следов, оставленных соколовскими жителями, таскавшими в недавние дни хворост. С возвышенности были видны деревенские хаты.
Со стороны Соколове навстречу шел офицер, одетый так же, как все командиры чехословацкого батальона — шапка-ушанка, шинель, снаряжение с наплечными ремнями. На груди — бинокль, фотоаппарат. В нескольких шагах офицер остановился, в приветствии поднес руку к головному убору. Штабной офицер представил встречного — надпоручик Отокар Ярош — командир 1-й роты. После рукопожатия Ярош стал знакомить нас со своим оборонительным участком.
Подразделения 1-го чехословацкого батальона проделали большую работу по оборудованию своих боевых порядков. Взводные позиции имели траншеи. Пулеметные и стрелковые окопы связаны ходами сообщений в опорные пункты, умело расположенные и замаскированные.
Оборонительный узел, созданный чехословацким батальоном в Соколове, занимал ключевое положение в боевых построениях наших частей, в полосе между Мерефой и Змиевым. На пути к Харькову, если бы немцы оставили Тарановку (ее удерживают малочисленные части 25 гв. СД совместно со 179 ТБр), весьма серьезным препятствием служила речка Мжа. Район села Соколово рассматривался, как плацдарм для удара во фланг. В то же время этот участок более пригоден, нежели другие для форсирования речки Мжа.
Но до тех пор, пока рота надпоручика Яроша обороняла свои позиции, к берегу не подойдет ни один танк. По мнению полковника Свободы, 1-я рота обладает необходимой боеспособностью — дисциплиной людей и силой оружия — и выполнит свою задачу.
В этом был убежден и командир 1-й роты. Спокойно и неторопливо, не опуская деталей, излагал Ярош тактическую схему действий взводов и отделений, предугаданную так же, как это делают бывалые фронтовики.
О, надпоручик Ярош внушал доверие! Среди своих соотечественников, людей в большинстве своем рослых, командир 1-й роты отличался не только внешним видом. В твердом пристальном взгляде серьезных, даже сумрачных глаз, как и в чертах лица чехословацкого надпоручика, проглядывала натура воина уязвимого, может быть, плотью, но духом — нет!
Командир 1-й роты прервал объяснения, и рекогносцировочная группа направилась к деревенской церкви. Стрелковый окоп, оборудованный под массивными стенами здания, занимала группа пехотинцев. Пришел командир взвода, кажется, унтер-офицер. Следом за ним еще несколько чехословаков. Скоро их собралось человек семнадцать.
— Пан надпоручик, — обратился политрук к представителю штаба, — ваши люди только пришли на фронт. Как им показалось? Позвольте мне, политработнику, побеседовать с вашими соотечественниками... запросто... я не займу много времени...
Получив согласие, политрук оправил снаряжение и повернулся к чехословакам.
— Воины, как вы себя чувствуете? Вы отдыхали прошлую ночь? — спрашивал он, обращаясь к одному и к другому. — Где находится медпункт? Сводку Совинформбюро вы слышали? Фашисты хотят расквитаться с Красной Армией за Сталинград. Это им не удастся! Наши войска сдерживают врага и сражаются, не щадя жизни, за каждый рубеж. Вы, — политрук взглянул на чеха, который лучше других говорил по-русски, — назовите ваших соседей... части Красной Армии, которые обороняются рядом с чехословацким батальоном?
