«Дятел» ответил только в 11 часов. Телефонист передавал команды. Орудия ведут огонь. Связь неустойчива. Командир батареи сменил НП.

...13.00. Опять обрыв линии. Вынужденная пауза затягивалась. Со стороны Полуботок доносятся недалекие разрывы мин, снарядов, пулеметные очереди. Расстояние не больше 5–6 километров.

Наши батареи, стрелявшие в течение последнего часа, умолкли. Только с тыла, со стороны города, тяжело и методично грохочут 152-миллиметровые орудия. Снаряды пролетают в вышине и рвутся где-то за лощиной, левее хутора Полуботки.

...Связи нет. Когда же включится командир батареи? Что происходит впереди? Где пехота?

Орешник глухо шумит оголенными ветвями. В трехстах шагах начиналась закрытая неконтролируемая зона. Нужно принимать меры к самообороне... сейчас же выставить ближний НП.

Васильев, Савченко и три орудийных номера с телефонным аппаратом прошли мимо орудий и скрылись в зарослях. Они выдвигаются по телефонной линии, чтобы установить наблюдение за подступами к позициям с фронта.

Прошло четверть часа. Нет с «Дятлом» связи. Васильев включился в линию:

— Нахожусь у палаточных гнезд... Кабель повернул в сторону хутора Александровна... Вижу участок гомельской дороги... Похоже, пехота отходит, в направлении складов... Пришлите еще двух человек... Я останусь, Савченко продвигается вперед. Справа метрах в семистах... стоит чья-то полковая батарея... попробую связаться...

Я не хотел отвлекать людей с позиций. Пусть Васильев обходится своими силами. Дальше не двигаться.

Стрельба в стороне Полуботок усиливалась. Снаряды батарей, которые вели огонь из города, пролетали все ниже. Разрывы ложились не дальше трех-четырех километров.

Снова включился Васильев. К палаточным гнездам подошел обоз боепитания 10-го СП. По словам начальника — техника-интенданта — подразделения пехоты отошли в заросли.

— Я ничего не вижу... нужно продвинуться вперед... хотя бы к полковой батарее, — закончил Васильев.

Он уйдет на полтора километра... А прикрытие? Нет. Оставаться на месте. Обоз? Нужно предупредить, чтобы не попал в плоскость стрельбы. Еще лучше, если он уберется оттуда. Нас не свяжет и ему безопасно.

Телефонист принял трубку. Послышались звуки падающих мин. Вот оно что!

Нудно воют мины, опускаясь с вышины. Частые беспорядочные разрывы, виснут дымные хлопья среди зарослей. Кругом треск, вой, грохот.

Минометный обстрел прекратился. Наступила тишина. Облако дыма медленно редеет, расползается в стороны.

На позиции всякое движение остановилось. Застыли на своих местах орудия. Приунывшие люди выглядывают из щелей. Громко хлопнула крышка ящика.

Опять Васильев звал к телефону. Полковая батарея снялась и ушла. За ней последовал обоз... На гомельской дороге затишье. Пехота перешла через лощину. Движение в лесу, западнее ручья, прекратилось. Откуда стреляли минометы?..

Вопрос смутил Васильева.

— Да... слышал... значит, они обстреляли наши позиции? Нужно выйти на опушку...

Заладил... опушка да опушка. Что, Васильев отдельное подразделение?.. И потом — связь? Нельзя отходить от линии. Подождем, когда включится «Дятел».

— Что делать мне? — спросил Васильев.

Занимать оборону, обеспечить прикрытие ОП, вести наблюдение.

— С тремя карабинами?

Плюс телефонный аппарат.

Васильев положил трубку.

Треск автоматов и пулеметные очереди слышались отчетливо. Западнее Полуботок бой не затихал. На гомельской дороге орудия стреляют прямой наводкой. Разрывы следуют за выстрелами. Справа ведут огонь 76-миллиметровые батареи. А 6-я молчит. Нет связи.

Возвратились, наконец, телефонисты. Утащил кто-то целый километр кабеля. Немцы уже вышли на северную опушку. Путь со стороны НП отрезай. Наши пехотинцы окапываются в орешнике. Какого полка, батальона? Телефонисты — ни один, ни другой — этим не интересовались.

14.30. По дороге мимо ОП прошли 107-мм орудия, 1-й дивизион. Поравнявшись с буссолью, командир 2-й батареи лейтенант Линев в кабине улыбнулся и указал рукой в направлении города.

Затих шум двигателей. Стала реже стрельба впереди.

На позиции установилась напряженная, гнетущая тишина. Орудийные номера в ровиках переглядывались. Неопределенность обстановки, наступившая после непрерывной лихорадочной работы, вызывает тягучее, безнадежное уныние.

Орудийные номера знают, что дальность стрельбы у минометов невелика. Значит, немцы вошли в заросли. С какой стороны ждать нападения?..

15.00... 15.20... 15.40... 16.00... Стрелки медленно двигались по циферблату. На поляне ни звука. Слева все глубже обтекали позицию короткие автоматные очереди.

...После выхода из киевского окружения я служил в частях противотанковой артиллерии РВК и не однажды оказывался в подобном положении. Мимо моих орудий бежала разрозненными группами пехота, двигались батареи, громыхая гусеницами, уползали в тыл танки. Но никогда больше я не испытывал таких томительных, тягостных чувств, как в тот день, среди ореховых зарослей на северной окраине Чернигова.

Прошло еще полчаса.

— Товарищ лейтенант, к телефону! — закричал телефонист. — Связь есть! «Дятел» ответил.

— Ближний НП снимаю, — сказал в трубку Варавин. — Приготовьтесь к оставлению позиций... орудия в походное положение не приводить.

Послышался гул машины. Прибыл командир батареи.

— Слушай мои команды! — соскочив с подножки, крикнул Варавин. — Всем, кроме первого орудия, отбой! Тягачи на позицию, быстро! — и, обращаясь ко мне, продолжал: — Просочились автоматчики, несколько групп... пустяки... задержите их, пока не подойдет пехота... Найдите командира второго батальона... он отходил к дороге. Вы с первым орудием поступаете в его распоряжение. Если в течение часа пехота не появится, снимайтесь... и в город, на мост через Десну. За рекой встретит представитель штаба дивизиона... Забирайте оба пулемета, двух разведчиков, телефонистов, артмастеров, санинструктора... Пятнадцать человек достаточно. Немедленно выставить охранение. Смотрите, чтобы вас не отрезали от окраины.

Варавин торопливо сложил карту. Щелкнули кнопки планшетки. Возбуждение младшего лейтенанта явно передалось людям. Расчеты суетились, приводили орудия в исходное положение. Рычали, окутанные дымом, тягачи.

Командир батареи направился к машине. И тут снова завыли мины. Рвались слева в орешнике. Застрочил пулемет. Шальная очередь отсекла ветку, и она упала к ногам Варавина.

— Нет... так невозможно, — он поднял голову. — Что делается?.. Закончить сцепку... людей по местам... быстро! Орудия, по одному... за мной!

Хлопнула дверца, машина тронулась. За ней пошли 2-е, потом 3-е, 4-е орудия. Прижимаясь к щитам, следом бежали расчеты.

Прошла минута, и свист пуль затих. Перестали рваться мины. Стрельба переместилась к сосновой роще на западной стороне ручья, который тек по лощине со стороны Полуботок.

Вокруг стало тихо.

Покинутая огневая позиция! У меня она вызывает всегда одинаковое тягостное чувство. Чистенькая поляна сжалась, стала меньше в размерах. Свежая яркая трапа поблекла. Валяются ящики, гильзы. Несколько минут назад все это было необходимо людям, теперь брошено, забыто.

Стоит одиноко в окопе орудие Орлова. Номера нерешительно переминались у своих мест. Люди, оставленные Варавиным, укрылись в щелях на позиции 2-го орудия. Оба пулемета лежат там, где их оставил Смольков.

Встревоженный Орлов с флажками в руках присел на стрелу передка. Нужно подготовить снаряды, стрелковое оружие, подтянуть ближе тягач.

Что могли сделать в густых непроглядных зарослях пятнадцать человек? Половину я отправлю для прикрытия ОП, две группы, каждой — по пулемету. Наблюдать, прислушиваться. При появлении автоматчиков — три короткие очереди и уходить вправо из плоскости стрельбы. Не мешкать. Не приближаться к дороге. Не попасть под свои снаряды. Разведчики разведут группы по местам и отправляются на поиски пехоты. Найти хотя бы одного пехотинца из 2-го батальона. Осмотреть заросли до палаточных гнезд. Времени — 40 минут.